Черный смерч

— Я рада, — сказала миссис Мак-Манти, обращаясь к Сапегину, — оказать гостеприимство советской делегации хоть на сто лет! Нет, серьезно, если вы захотите остаться в Америке, вы можете рассчитывать на мое гостеприимство.

Профессор Сапегин поклонился и сказал:

— Разрешите просить вашей поддержки сейчас же?

— О! — воскликнула миссис Мак-Манти, задержав от неожиданности руку Сапегина в своей.

— Я просил бы вашего содействия, чтобы освободить наш багаж, арестованный в таможне.

Миссис Мак-Манти выпустила руку Сапегина и вопросительно посмотрела на Пирсона. Тот мановением пальца подозвал худого, долговязого джентльмена с длинным, острым носом и глубоко сидящими, близко поставленными глазами. Когда тот поспешно приблизился, Пирсон сказал:

— Лифкен, займитесь гостями.

Лифкен отрекомендовался заместителем заболевшего Аллена Стронга. Он пригласил гостей следовать за собой. Перед ними открылся огромный, просто необъятный зал. Он был отделан резным старым дубом с позолотой. На стенах висели старинные французские и английские гобелены. Потолок был из черного дуба с нарисованными на нем охотничьими сценами. У стен стояли драгоценные вазы, собранные со всего света.

— Вы знаете, как старик Мак-Манти говорит о своих коллекциях, — начал Лифкен доверительным тоном. — «Не называйте меня коллекционером, я просто подцеплял вещи везде, куда случайно попадал, будь то Рим, Константинополь или Токио».

Сапегин и его спутники промолчали. Было очевидно, что Лифкен хочет войти в доверие к советской делегации. Также было совершенно очевидно, что он не спешит их знакомить с другими учеными.

Советская делегация старалась угадать в толпе гостей ученых-делегатов, но это было очень трудно. Здесь было двести «ближайших друзей» миссис Мак-Манти, приглашенных, чтобы «развеселить ученых медведей и горилл». Вот почему рядом с ярко нарумяненными и накрашенными женщинами, одетыми с вызывающей роскошью, стояли не слишком элегантные биржевики.

Второй зал был обтянут тяжелым бледно-красным бархатом, затканным золотыми листьями, пестрыми цветами из шелка и усеянным блестками. Все это было очень дорого, но аляповато. И здесь гости, держа в руках бокалы и крошечные, на два глотка, «дипломатические» сэндвичи, говорили больше всего о торговле. Терпению Сапегина наступил предел.

— Я прошу вас, — обратился он к Лифкену, — познакомить нас с делегатами конгресса. Что касается этого дома-музея, то мы вполне удовлетворены виденным.

— Не знаю, не знаю! — поспешно отозвался Лифкен. — Я бы не рекомендовал вам встречаться с американскими учеными, если вы не хотите доставить им неприятности…

— В свободной Америке?

— Секреты ученых принадлежат не им, а фирмам, у которых они работают. Общение с «красными», — тут Лифкен улыбнулся, стараясь смягчить резкость слов, — не поощряется.

Анабелла Мак-Манти приблизилась со своей свитой к группе гостей.

— О, профессор де Бризион, скажите для радио несколько слов об Америке и предстоящем конгрессе, прошу вас!

Молодой человек держал микрофон перед представительным стариком во фраке.

— Мадам, вы — это Америка! Величие вашей фамилии мы видим и в радушном гостеприимстве, и в огромных ассигнованиях на науку, и в убранстве вашего дворца. Вы — это Америка! Добрая воля может делать великие дела, и я не сомневаюсь в успехе конгресса, раз он находит поддержку у вас, мадам!

— Ах, как я люблю слушать французов! — сказала, милостиво улыбаясь, Анабелла Мак-Манти и направилась к советской делегации.

— Нет, я прошу не вас, профессор Сапегин, — начала Анабелла Мак-Манти медоточивым голосом: — Мы хотели бы получить интервью от представителя вашего молодого поколения, от юного советского ученого… Вот от вас, например… — Она обратилась к Роману Крестьянинову, вопросительно взглянув на Пирсона. Тот чуть заметно кивнул головой.

Роман удивленно и вопросительно посмотрел на профессора. Сапегин сказал:

— Мы рады предоставить слово представителю нашего молодого поколения.

— Как вам нравится мой замок? — спросила хозяйка.

— Я желал бы каждой американской семье иметь такой дом! — невозмутимо ответил Роман.

В толпе послышался сдержанный смех.

— О! Но это совершенно невозможно! Фасад нашего дома — точная копия итальянского палаццо XVI века. А залы — это же уникум и стоят кучу денег! весело воскликнула миссис Мак-Манти. — А кто же будет работать?

— Мы считаем мирный труд делом великой чести, если он направлен на благо народа!

— О, это слишком учено! А какие вам больше нравятся американки брюнетки или блондинки? А? Признавайтесь! — И она шутливо погрозила жирным пальцем, украшенным кольцами. — Или вам не нравятся ни американки, ни Америка, а?

— Молодой советский ученый, судя по его удивленному виду, чувствует себя как «янки при дворе короля Артура» из романа Марка Твена, — сказал рослый мужчина с бородкой. Он тут же представился: — Чарльз Грейс!

Это был Перси Покет. Он явно хотел понравиться делегатам.

— Мы не вмешиваемся во внутренние дела других стран, — отпарировал Роман.

— Вы хотите сказать, что янки (хозяйка не читала Марка Твена) вмешиваются во все дела других стран?