Черный смерч

Эрл, как и всегда, был очень точен. Ровно через полчаса они шли по спящему кампонгу, направляясь к реке. Провожающие освещали путь фонарями. На берегу путников ждала большая, длинная лодка с гребцами. Джим помог Бекки влезть в лодку и провел на корму. Здесь он посветил фонариком и показал, где лечь на циновках, разостланных под навесом. Сверху над Бекки он натянул полог из марли. Комаров и мошек почти не оказалось, зато духота усилилась.

Раздались последние возгласы с пожеланием счастливого пути; лодка качнулась и поплыла в темноту.

Была очень темная и душная ночь, наполненная светлячками и странными звуками.

— Кто это так кричит — ти-ти-дью? — спросила Бекки.

— Ночные ласточки, — раздался рядом голос Джима, но самого его не было видно в темноте.

— Как здесь ужасно пахнет река! — не вытерпела Бекки.

— Это пахнут плоды дуриана, вы везете их с собой, — ответил Джим и тихо добавил: — Когда спрашиваете, надо, чтобы тон вашего разговора соответствовал тону Анны. Гребцы почти не знают английского языка, но в интонации они никогда не ошибутся.

Бекки глубоко и судорожно вздохнула, закрыла веки и только сейчас почувствовала, как она сильно устала. Сон наступил почти мгновенно.

11

Бекки проснулась от тряски и криков Джима: «Смотрите, смотрите!»

Все так же клубился утренний туман, розовый от лучей восходящего солнца. Воды были тихи и блестели, как зеркало. Воздух наполнен звуками. Правая рука Джима настойчиво тянулась к стене леса, а левая трясла Бекки за плечо. Она открыла глаза и увидела сильно колеблющиеся ветки и что-то рыжее.

— Эх, вы! Прозевали орангутангов! — недовольно сказал Джим.

— Что значит «эх, вы»? — в тон ему ответила Бекки зевая. Ей было жалко сна. Снилось что-то очень хорошее… а теперь не вспомнишь.

Бекки вылезла из-под полога, выпрямилась и потянулась. Она дружески улыбнулась Эрлу, сидевшему на дне лодки… вспомнила свою роль, и лицо ее приняло насмешливо-скептическое выражение. Небрежно, недовольным тоном она приказала Джиму подать воды умыться. Джим зачерпнул мутной воды из реки.

Четырнадцать гребцов с синими повязками на волосах гнали лодку вниз по течению. Бекки умылась и захотела есть. С носа лодки доносился запах жареного мяса. Там на углях, уложенных на песок в ведре, незнакомый китаец жарил мясо. Рядом с китайцем сидел Дакир и смотрел на Бекки. Она слегка смутилась, не зная, как ей теперь, в облике Анны, разговаривать с ним. Она решила не замечать Дакира.

Река была широкая, но огромная высота леса по берегам создавала впечатление небольшого ручья в глубоком ущелье. Через воду то и дело перелетали зеленые голуби. Над лесом носились какие-то птицы.

Еду Бекки принес китаец.

— Это Тунг Сланг-Фонг, — сказал Эрл, представляя китайца. — Он спас вас, Анну, возле дурианового дерева от змеи, и в благодарность за это вы правильно сделали, что взяли его своим слугой и поваром. — Затем Эрл сказал тихо: — Остается пожелать, чтобы никакая случайность не разлучила вас с Тунг Сланг-Фонгом. Он был предводителем отряда патриотов на Борнео, где от него изрядно досталось предателям-чанкайшистам, ростовщикам, содержателям опиекурилен и эксплуататорам бедных рыбаков на малайском побережье. Его предали и должны были казнить, но он бежал. Человеку, который доставит его голову голландским властям, обещано двадцать пять тысяч гульденов. Тогда у него было другое имя, а усы и бородку он сбрил, как и волосы на голове. У него есть поручение к грузчикам главных портов Индонезии. Он будет числиться при вас поваром и слугой. Выполняйте все его указания и советуйтесь с ним. Вы для него ширма.

Так беседуя, они уселись на корме, вокруг разостланной скатерти. Эрл пригласил Дакира.

Дакир ел молча, кончил раньше всех и сейчас же заменил рулевого, пока тот вместе с гребцами завтракал.

— Ну, а теперь полакомимся дурианом, — предложил Джим.

Из рюкзака он вынул зеленый плод величиной с детскую голову и осторожно принес, стараясь не пораниться о шипы. Неприятный запах гнилого сыра и чеснока был тонок и вместе с тем силен. Перед Бекки лежал большой шишковатый, удлиненный цилиндр, напоминавший ананас. Он был утыкан твердыми колючками и имел весьма неаппетитный вид.

Джим вынул складной нож, разрезал лезвием толстую кожуру в нескольких местах и отодрал ее. Внутри оказалось пять долек. Бекки взяла ложкой немного мякоти плода, напоминавшей по консистенции крем, и чуть тронула губами. Это была какая-то смесь помадки, густых сливок и шоколада. И это было очень вкусно. Вторую ложку она попробовала смелее. По-видимому, в дуриане были какие-то эфирные масла, холодившие рот и в то же время бросавшие в жар. Запах отталкивал, а нежный, непередаваемо сложный вкус дуриана тянул есть без конца. Знойная духота уже не мучила так. И Бекки съела все.

— Божественный плод! — наконец сказала она.

Джим кивнул головой.