Черный смерч

В комнату степенно вошел высокий, полный мужчина в белой сутане, с золотым крестом на груди. Роговые очки не смягчали пристального, даже колючего взгляда его больших темных глаз. У него были крупные черты полного бритого лица. Прямой мясистый нос торчал чуть ли не перпендикулярно к лицу. Тяжелый подбородок Скотта тоже был выгнут вперед. У Бекки сразу создалось о нем впечатление, как о человеке властном, хитром, энергичном и очень уверенном в себе.

Подойдя к Бекки, поднявшейся навстречу, он улыбнулся и протянул руку. Бекки растерялась, не зная, как ей надлежит здороваться, и вложила руку в его огромную ладонь. Скотт взглянул на Бекки чуть удивленно и жестом пригласил сесть. Сам он сел на соседнее кресло у стола, откинулся и, сложив руки на животе, принялся перебирать крупные янтарные четки.

После первых слов о здоровье он спросил о неизвестном Ридьяле, и Бекки, чтобы не попасть впросак, сделала озабоченное лицо и не ответила на вопрос. Она сразу же заговорила об акте и вынула из сумки третий экземпляр подписанного акта.

Скотт протянул к акту полную загорелую руку, поднес акт к очкам, рассматривая подписи членов комиссии, потом положил на стол и прикрыл ладонью.

— Хотя я и друг Гюнта Ван-Коорена и всегда готов помочь (тут последовала латинская поговорка: «Платон, ты друг мне, но истина дороже»), но мне, служителю церкви, кривить душой и обманывать людей нельзя, — сказал Эмери Скотт, глядя прямо перед собой.

Скотт подробно рассказал о размерах бедствия и подчеркнул, что широкая государственная помощь необходима, и если Голландия не может ее предоставить, то святейший папа уже дал указание помогать пострадавшим христианам или желающим стать слугами Христовыми. Для этого будут использованы средства Ватикана, а особенно помощь добрых жертвователей. Правда, Гюнт Ван-Коорен возражает против притока американских капиталов, могущих облегчить судьбу страждущих, но задача спасти заблудшие души малайцев превыше всего, и не следует питать зависть к ближнему, тем более к Мак-Манти, Пирсону и Дрэйку.

Бекки не ошиблась, предсказав Гансу Мантри Удаму, что Скотт не подпишет акта. Бекки было ясно, что всем командуют Пирсон и Дрэйк и «Банк святого духа» — только ширма.

— Конечно, надо помочь голодающему народу, — сгоряча отозвалась Бекки, вместо того чтобы повторить слова Ван-Коорена о том, что всякий, кто выступает против акта с разоблачениями, дает повод «красным» говорить о разбойничьей сущности капиталистического хозяйствования в колониях.

Эмери Скотт начал было говорить, вдруг запнулся, внимательно посмотрел на девушку, будто увидел ее в первый раз, и пересел на другой стул, против Бекки. Теперь уже он не сводил с нее глаз. Пальцы его стали быстро перебирать янтарные четки.

— Я ваш пастырь, Анна. Расскажите мне о днях, проведенных вами в плену. Мои люди докладывали о многом, и я хочу проверить их правдивость.

Бекки в душе послала Скотта ко всем чертям, но с готовностью кивнула головой, соображая, с чего начать.

Скотт распорядился подать ликер и, когда слуга принес, собственноручно налил две высокие узкие рюмки.

— Ну, а теперь, — сказал он, — как обычно, мы выпьем с вами во славу божию.

«По-видимому, это здесь принято и придется выпить», — решила Бекки. Она взяла рюмку и проглотила сладкую, жгучую жидкость.

Ее поразила странная усмешка, чуть перекосившая полные губы Скотта. Он держал свою полную рюмку в руке и чуть насмешливо, с любопытством смотрел Бекки в глаза.

— Вкусно? — спросил он.

— Вкусно! — соврала Бекки.

— Анна Коорен, — оказал Скотт, подчеркивая слова, — никогда не пьет ликера. Больше того, она ненавидит ликеры. А вот сухое вино Анна пьет охотно и много, но предпочтительно коньяк.

— Неужели вас удивляет каприз женщины? — спросила Бекки, стараясь выпутаться из создавшегося положения.

— С Анной Коорен, — продолжал Скотт, — я в очень дружеских отношениях, и мы хорошо знаем друг друга. Анна Коорен, как только входит ко мне, сейчас же требует ванну, а здороваясь, каждый раз заявляет, что у меня «опять потная рука».

— Из-за этого акта я забыла самое себя, — возразила Бекки. То, чего она боялась, уже началось.

— Вы удивительно похожи на Анну Коорен, — заметил Эмери Скотт, не обращая ни малейшего внимания на возражения Бекки. — Больше того, вначале я даже поверил, что вы Анна. Просто мне в голову не приходило, что может быть иначе. Неужели все вам верили?

Бекки промолчала.

— Держитесь вы превосходно, но кто вы такая, дитя мое, и чего вы добиваетесь? Богу и его слуге надо говорить только правду. Вы какой веры?

— Я католичка.

— Значит, тем более вы не можете меня обманывать. Это грех!

Бекки быстро соображала, как ей быть. Она могла сделать обиженное лицо, встать и уйти, но куда? Ведь завтра утром, а может быть, и ночью все будет известно. Возвратится Анна Коорен. Едва ли она простит ей мистификацию. Ей надо, если она хочет помочь патриотам, заручиться чьей-нибудь помощью.

Эмери Скотт, прищурив глаза, напряженно ждал, и полная рюмка слегка дрожала в его руке.