Черный смерч

— На авиабазе в синдикате Дрэйка меня знают. Я и раньше работал на этой авиабазе, когда у нее был другой хозяин. И я там на хорошем счету.

— Жуки еще наделают у нас беды, — сказал Робин Стилл. — Вот что я думаю… У меня двоюродные братья — фермеры. Не мог бы ты достать мне сосуд с этими насекомыми?

— Биобомбу? — спросил Джон.

— Они так называются?

— Да. Есть разные биобомбы, с разными начинками. Те парни, которые развозят биобомбы, говорят, что в Институте Стронга есть огромный арсенал. Там тонны всяких жуков, мух, личинок в огромных холодильниках… Словом, хватает! Тебе какую биобомбу?

— Да хоть бы с колорадским жуком. Ты понимаешь, как ты поможешь нашим фермерам! Они добиваются, чтобы конгресс запретил это. И если, как явствует из твоих слов, тебе море по колено и ты не боишься риска, — достань… хотя бы с помощью… того… Эптона…

— Достану, — обещал Джон. — Я ведь тоже ненавижу монополистов, как их ненавидит весь народ, и рад буду насолить тем, которые хотели спустить меня в ад.

8

Пленарное заседание конгресса в понедельник началось в полупустом зале. Объявленные еще с субботы утренние выступления южноамериканских делегатов не вызывали интереса.

— Создается впечатление, — сказал Егор, сидевший в зале рядом со своими друзьями, — что они по очереди читают один и тот же текст заранее составленного выступления.

— В том, что Лифкен подготовил текст выступлений, можно не сомневаться, — отозвался Сапегин.

Он окинул взглядом зал. Большая половина стульев пустовала. Сидящие читали газеты, разговаривали.

Из фойе доносились взрывы хохота.

— Странно, что сегодня заполнены все места для публики, — заметил Сапегин.

Действительно, все места для публики были заняты. Мало того, многие стояли у стен и в проходах.

— Я думаю, их вознаградит речь Джонсона, — шепнул Анатолий Батов. Максим Иванович! Вам когда обещали предоставить слово для предложения?

— Сегодня не дадут. Требуют, чтобы заранее сообщил текст речи. А если им заранее сказать, что я собираюсь выступить с призывом подписать коллективный протест против применения биологического оружия, то уж наверняка помешают. Разве я вам не говорил, что мы договорились с Джонсоном, что он выступит с этим призывом во время своей речи?

— Уж если вас прервали, — сказал Егор, — то Джонсону и подавно не дадут говорить.

Сапегин молча кивнул головой и добавил:

— Будем надеяться.

После перерыва зал наполнился делегатами. Первым выступил Джонсон. Молодые советские ученые ожидали сразу же услышать страстную обличительную речь, но ученый поднес к очкам напечатанные страницы и начал негромко читать доклад. Это был обстоятельный обзор сельскохозяйственных вредителей и болезней на всем земном шаре. Из доклада явствовало, что главнейшей причиной огромной гибели растений является отсутствие должной борьбы с сельскохозяйственными вредителями и болезнями. Это обусловливалось интересами конкурирующих капиталистических групп. Все слушали внимательно. Факты уже упоминались, но выводы напрашивались иные.

Сапегин видел, как нервничает Лифкен, сидящий рядом с президентом, а секретарь просто съежился. Джонсон читал выдержки из подлинного доклада Стронга, копию которого Стронг заблаговременно послал Джонсону по почте для ознакомления.

Конечно, Джонсон был потрясен чудовищным обманом, когда Лифкен выдал свое выступление за чтение подлинного доклада Стронга. И Джонсон решил разоблачить Лифкена. Сначала он намеревался огласить основные положения доклада Стронга. Свои обвинения он приберегал под конец.

Лифкен растерялся… Сообщить о создавшемся положении Дрэйку — значило признаться в невыполнении лично им, Лифкеном, приказа Дрэйка: захватить все экземпляры доклада Стронга. Лифкен дважды заверил Дрэйка, что все копии у него в сейфе. И все же Лифкен решил действовать. Он несколько раз наклонялся к уху председателя, настойчиво убеждая его в необходимости прервать доклад «по особой причине».

Председательствующий недоуменно пожимал плечами, ерзал на стуле, растерянно разводил руками и советовал Лифкену обратиться к Дрэйку. Лифкен же не хотел этого.

После скандального срыва выступления Сапегина председатель не решался по своей инициативе прервать Джонсона из-за какой-то непонятной «особой причины». В конце концов председатель спросил Дрэйка по телефону, как быть, но тот приказал без нужды не прерывать оратора.

Листы в руках Джонсона дрожали все сильнее и сильнее. На это многие обратили внимание. Председатель приказал служителю налить из бутылки, стоящей на кафедре перед Джонсоном, стакан фруктовой воды. Но Джонсон так волновался, что даже не заметил этого.

Лифкен продолжал требовать, чтобы председатель прервал оратора. Наконец председатель уловил в утверждениях Джонсона намеки на пропаганду против существующих капиталистических порядков.