Черный соболь

Гурий полез в нос искать латку с салом.

2

А от Югорского Шару Нярзомским морем через Карскую губу резвого ходу до устья Мутной реки день да ночь. А как заимут льды большие, ино обходят около льдов парусом и гребью недель с шесть, а иногда и обойти льдов немочно, и от тех мест ворочаются назад в Пустоозеро…

Из поморского описания «Мангазейского хода»

Дров на мысу запасти было трудно: плавника, как в Печорской губе, здесь не оказалось. Путешественники еле насобирали на крошечный костерок разной мелочи, намытой прибоем. Сварили все же себе пищу.

Аверьян вышел на угорышек и посмотрел на море. Он раздумывал, как плыть дальше. Впереди ожидал путников полуостров Ямал. Обходить его с севера — времени бы ушло много, да к тому же путь был опасен: открытое море, плавучие льды, пустынные неисследованные места…

Известен был другой путь к Обской губе. Посреди западного берега Ямала находилось устье реки Морды-Яха, по-русски — Мутной. Продвинувшись в ее верховья, поморы, мангазейцы — предшественники Аверьяна попадали в озера под общим названием Ней-То. Их было три. Через озера мореходы где протоками, а где волоком двигались к четвертому озеру — Ямбу-То. Из него брала начало река Се-яха — Зеленая. По этой реке и выбирались в Обскую губу.

Аверьяну надо было идти этим путем.

Но прежде предстояло еще достигнуть берегов Ямала.

Бармин долго всматривался в кипень волн, в белые плиты льдин, что незванно-негаданно грозили ему с севера. Сколько их там, в таинственной безбрежности моря? Наверняка в далях, не подвластных взгляду, плавают еще падуны-айсберги, встреча с которыми могла грозить верной гибелью.

На север Аверьяну нет ходу. Заказано ему туда плыть. Если вдруг ветер повернет с полночи и все льды притащит сюда, то даже близ берегов плавание сулит немалые трудности.

Небо хмурилось, надвигались тяжелые лохматые тучи. Вскоре они разразились дождем.

Накинув армяки, рыбаки, нахохлясь, как птицы в непогодье, коротали время у чадящего костерка. Гурий смотрел на бесконечно бегущие волны. Вот над ними низко пролетела чайка. «Кили-и-и!» — послышался ее крик. Чайка взмахивала крыльями тяжело и лениво, словно они у нее разбухали от воды.

Холодно, мокро, неуютно.

«Эх, соболя, соболя! Где вы там, за морями, за горами, за каменными грядами, за сумеречностью и неизвестностью?» — думал Гурий.

К Ямалу было тоже два пути. Если с севера грозили льды, поморы шли вдоль Югорского берега к устью реки Кары, а потом срезали напрямик узкое место Карской губы, называемое Байдарацкой губой. Если же льдов не было, то кочи двигались от Югорского Шара, пересекая Карскую губу, прямо к устью реки Мутной.

Но льды — вон они! Плавают и плавают у горизонта, словно поджидая коч Аверьяна, чтобы взять его в свой плен.

Выбора не было. От мыса, где была стоянка, Аверьян решил повернуть на юго-восток, к устью Кары, а там взять направление на мыс на Ямальском берегу, южнее устья реки Мутной.

Артельщики, когда Аверьян поведал им свои думы, сказали:

— Тебе видней, Аверьян. Ты у нас лодейной вожа. Пойдем за тобой бесперечь. А льдов надо избегать. Это — понятное дело…

— Ну, так в путь! — сказал Аверьян. И снова плеск волн, и снова качка и брызги соленые через борта, скрип уключин, и время от времени однотонная песня Герасима.

Навались дружней:

Там конец пути видней!..

3

Тосана поставил чум на берегу реки, на травянистой и веселой солнечной поляне. Сразу обжили место: Санэ вбила в землю колья с рогульками, положила на них жердь и развесила на солнце проветриваться и сушиться оленьи шкуры, которыми устилали пол в чуме. Еване наносила сушняка, а Тосана, разрубив его топором, уложил в небольшую поленницу. Покончив с дровами, он принялся обтягивать кожей легкий, сделанный из прутьев каркас рыбачьей лодки. Кожу к каркасу пришивал сыромятными ремешками. Когда лодка будет готова и спущена на воду, кожа разбухнет и швы не будут давать течи.

Пес из породы сибирских лаек по кличке Нук, с белой мохнатой шерстью и черным пятном на морде, бегал по кочкарникам и ловил полярных мышей.

Тонкими и крепкими нитями, изготовленными из сухожилий оленя, Еване шила себе новую паницу, старательно подбирая узоры по подолу и рукавам из разноцветных лоскутьев сукна и кусочков меха. Девушка умела шить красивую, нарядную одежду.

Когда Ласковой наскучило сидеть возле чума с шитьем, она повесила нож в ножнах на пояс, позвала Нука и, сказавшись дяде, отправилась бродить по лесу.

Еване никогда не плутала в лесу, хотя иной раз и забиралась в самые глухие дебри. Находить дорогу к стоянке по множеству разных примет ее учил отец. Он советовал заламывать на пути тонкие ветки, делать затесы на древесных стволах, складывать камни в кучки и по этим меткам находить тропу. Все запоминать, ничего не упускать из виду Еване научил и опыт последних двух лет, когда она помогала Тосане в охоте.