Черный сорокопут. Дьявольский микроб

Вынюхивающий коммунистов сенатор Маккарти не смог бы перещеголять меня в рвении и подозрительности. Единственная странность, как упоминал Харденджер, — малое количество сведений о военной карьере Макдональда.

Кроме этого, я не нашел ни малейшего, даже тончайшего штриха, который мог бы мне как–то пригодиться. А ведь дело это составил Истон Дерри. И вот почти ничего, за исключением сноски внизу листа, сообщавшей, что Макдональд поступил рядовым в Территориальную армию в 1938 году, окончил службу в Италии в звании подполковника танковой дивизии в 1945–м. В начале следующего листа было приколото отношение о его назначении правительством на работу химиком в северо–восточной Англии в начале 1946 года. Так или не так составлял личные дела Истон Дерри? Что у него был за метод? Кто знает.

Острием перочинного карманного ножа, не обращая внимания на сержанта и его смущенное лицо, я открыл в верхнем левом углу клеенчатый уголок, скреплявший страницы. Под ним была тонкая проволочная скрепка, обыкновенная канцелярская скрепка. Я разогнул ее концы, освободил листы и осмотрел их, каждый в отдельности. Ни один лист не имел больше одной пары проколов от скрепки. Если кто–то открывал скрепку, чтобы вытащить лист, то вложил его обратно исключительно аккуратно. По внешнему виду папка выглядела так, будто к ней никто не притрагивался.

Я поднял глаза и увидел стоящего рядом со мной со связкой бумаг и папок переодетого в штатское Карлисля, сержанта–детектива.

— Возможно, это вас заинтересует, сэр? — сказал он.

— Минуточку. — Я вновь скрепил бумаги вместе, вставил их в папку, запечатал и протянул пакет военному сержанту, который ожидал поодаль с двумя своими спутниками. Затем спросил Карлисля:

— Что это такое?

— Фотографии, сэр.

— Фотографии? Почему вы полагаете, что я заинтересуюсь фотографиями, сержант?

— Дело в том, что они находились внутри запертого стального ящичка, сэр. А ящичек был на дне запертого среднего ящика письменного стола. И там же находилась эта связка. Думаю, личная корреспонденция.

— Много хлопот вам доставил этот стальной ящичек?

— Не очень. С тем размером ножовки, какой я его вскрывал, сэр… Мы закончили осмотр дома, инспектор. Все переписали. Осталось доложить. Вряд ли что интересное вы в этом найдете.

— Обыскали весь дом? Есть ли подвал?

— Только грязная кладовая для угля, которая имеется в каждом доме, засмеялся сержант. — Насколько я разобрался в личных вкусах доктора Макдональда, такой человек вряд ли, считаю, даже уголь держал в этом подвальчике, если бы мог найти место почище и пошикарнее.

Карлисль оставил свои находки. Среди них — четыре фотоальбома. Три содержали самые обычные семейные фотографии, такие альбомы можно встретить в любом из миллиона английских домов. Большинство фотографий двадцатых–тридцатых годов, когда Макдональд был еще молоденьким, выцвело и пожелтело. Четвертый альбом, более позднего времени, был подарком Макдональду от коллег Всемирной организации по вопросам здравоохранения при ООН в знак признания его многолетней деятельности, что и было написано на сияющем обращении, приклеенном сверху альбома. В нем находилось более полусотни снимков Макдональда и его коллег, отснятых в дюжине различных европейских городов.

Большинство снимков было сделано во Франции, Скандинавии и Италии, но имелись снимки и из других стран. Они были расположены в хронологическом порядке, под каждой фотографией стояли число и месяц, а также место.

Последние снимки были сделаны в Хельсинки менее полугода назад. Они меня не заинтересовали, но я обратил внимание на одну отсутствующую фотографию.

Ее вытащили, совершенно точно, полтора года назад. Надпись под ней тщательно зачеркнута горизонтальными линиями, такими же белыми чернилами, какими сделаны и остальные надписи. Я включил свет и стал внимательно рассматривать зачеркнутое.

Вне сомнения, название места снимка начиналось с буквы «Т». Остальное было трудноразличимо. Следующая буква была или «О», или «Д»… Скорее всего — «О». Я был уверен, что в Европе нет города, начинающегося с «ТД».

Конец слова совсем не разобрать. «То…» По длине — около шести букв, возможно — семь, но ни одна буква не выступала внизу строчки, чтобы можно было подставить буквы р, у, д, ф и тому подобные. Какие названия столиц и городов Европы я знаю, чтобы они начинались с букв ТО… и были в шесть–семь букв длиной? Не очень много, решил я, да и совещания Всемирной организации по здравоохранению при ООН созывались, конечно, не в деревнях.

Торин? Нет. Внизу выступают хвостики. Тотнес — слишком маленький. В Европе? Торнио в Швеции, Тондор в Дании — оба незначительные. Толедо?

Сейчас никто не назовет его деревней, но Макдональд никогда не был в Испании. Более всего подходит Торкай в Бельгии или Тулон во Франции.

Торкай? Тулон? Минуту или две я в уме перебирал названия. Затем достал пачку писем.