Черный сорокопут. Дьявольский микроб

— Вы просите пощады, Кэвел? У меня отыщется время для маленькой любезности человеку, который чуть не расстроил мои планы. — Он шагнул вперед, ткнул мне левой рукой пистолет в живот, а пистолетом в правой руке провел по моим щекам. Я почувствовал острую боль, и теплая кровь заструилась по щекам. Мэри вскрикнула, рванулась ко мне, но Харденджер удержал ее мощными своими руками и держал до тех пор, пока она не утихла.

Грегори отошел и сказал:

— Это тем, кто просит, Кэвел.

Я кивнул в знак согласия. Даже не поднял руки к лицу. Больше изуродовать мое лицо он уже не мог, оно и до него было изуродовано.

— Заберите миссис Кэвел с собой, — сказал я.

— Пьер!.. — с отчаянием в голосе воскликнула Мэри.

— Ты что говоришь? — воскликнул Харденджер и грубо выругался, а Шеф глядел на меня в немом удивлении.

Грегори очень спокойно и равнодушно глядел на меня своими темными невыразительными глазами. Затем странно мотнул головой и произнес:

— Теперь моя очередь просить. Простите меня. Не предполагал, что вы догадались. Надеюсь, когда настанет моя очередь… — Он осекся и повернулся к Мэри:

— Несправедливо, чтобы такое прекрасное дитя… Не вовсе я бесчувственный, Кэвел… особенно если речь идет о женщинах и детях. Скажем, я вынужден был похитить детей с фермы в Альфингеме, но они уже свободны и будут с родителями через час. Да, да, было бы несправедливо. Идемте, миссис Кэвел.

Она подошла ко мне, слегка коснулась моего лица.

— Что это, Пьер? — прошептала она без всякого осуждения, скорее с любовью, удивлением и состраданием. — Что было бы несправедливо?

— Прощай, Мэри, — сказал я. — Доктор Грегори не любит, когда его заставляют ждать. Скоро мы встретимся.

Она хотела еще что–то сказать, но Грегори взял ее за руку и повел к двери. А немой Генрих с пистолетами в обеих руках наблюдал за нами безумными глазами. Затем дверь закрылась, стукнула задвижка, а мы все стояли, уставившись друг на друга в свете белого фонаря, стоявшего на полу.

— Вшивая грязная свинья, — яростно закричал Харденджер. — Почему…

— Заткнись, Харденджер, — тихо и повелительно сказал я. — Все разойдитесь. Наблюдайте за оконными амбразурами. Быстро! Ради бога, поживее! — В моем голосе было нечто такое, что заставило бы двигаться и египетскую мумию. Быстро и тихо семеро из нас заняли места у окна. Я прошептал:

— Он собирается что–то подбросить в окно. Скорее всего ампулу ботулинусного вируса, токсина. Дорога каждая секунда. — Я знал, что достаточно мига, чтобы вытащить ампулу из стальной фляжки. — Поймайте ее!

Необходимо ее поймать. Если эта ампула шлепнется на пол или ударится о стену, мы все станем мертвецами.

Едва я умолк, как снаружи послышался шорох, метнулась тень руки и что–то влетело, крутясь, внутрь давильни. Блеснуло, переливаясь в свете фонаря, стекло. Я успел заметить красную пробку. Ампула ботулинуса! Ее кинули так ловко, что никто не успел поймать. Она ударилась точно о стык каменного полай каменной стены и разлетелась на тысячи звенящих осколков.

Никогда не пойму, что заставило меня действовать, как говорится, с изумительной быстротой. Частица секунды — вот все время, которое потребовалось мне отреагировать, отчаянное желание выжить двигало мной.

Совершенно автоматически, инстинктивно, не задумываясь поступил я.

Еще когда ампула влетела, кружась, мой мозг отметил невозможность схватить ее, а руки уже тянулись к бочке сидра, находившейся рядом. Звон разбитой ампулы еще отдавался в ушах эхом, а я уже изо всей силы бросил бочку в то место, где ампула разбилась. Бочка и обручи разлетелись, словно сделанные из тонкой фанеры, и десять галлонов сидра залили часть пола и стены.

— Еще сидра! — закричал я. — Лейте больше на пол, на нижнюю часть стены! Выливайте в воздух над тем местом, где разбилась проклятая ампула.

Ради бога, не вымочитесь сидром. Быстрее! Быстрее!!

— Ни черта это не поможет, — прохрипел побледневший Харденджер, но, несмотря на эти слова, сам уже выливал большую бочку сидра. — Что это даст?

— Вирус гигроскопичен, — торопливо сказал я. — Ботулинус боится воды.

У него в сотню раз больше тяги к водороду, чем к азоту. Вы ведь слышали, что говорил сегодня вечером Шеф.

— Но ведь сидр не вода, — яростно сказал Харденджер.

— Господи, помоги нам! — разозлившись, крикнул я. — Конечно, это сидр! У нас ведь другого ничего нет. Не знаю, каков будет результат.