Черный сорокопут

- Если не вдаваться в подробности, - кивнул он. И поколебавшись, добавил: - Честно говоря, в отличие от рядового торговца, я выкладываю за витринное стекло наихудшие товары. Вещицы, которые вам попадались на глаза у меня в комнате^ я рассматриваю как никчемные эффектные безделушки, пустяковинки. У меня здесь припрятаны кое-какие клады - я и намеком не раскрою вам, где именно, - это фантастически богатая коллекция полинезийских древностей, неолит. Она поразит научный мир! Ошеломит!

Он вновь двинулся вперед, не пересекая, как я ожидал, пещеру, не следуя электрическому кабелю, не держа курс на огоньки в туннеле напротив. Он включил электрический фонарик и повернул по правую руку от себя, демонстрируя мне различные места, интересные тем, что именно отсюда явились в современность полинезийские древности.

Он застыл перед особенно заметной выемкой в известняке и сказал:

- А здесь мы откопали балки и другие конструкции дома, который, видимо, может быть назван старейшим на земле. Почти в абсолютной сохранности.

- Каков же его возраст?

- Семь тысяч лет, почти наверняка, - быстро ответил он. - Ван Дупрец из Амстердама, приехавший сюда вместе с журналистами, называет другую цифру: всего четыре тысячи. Ну что скажешь об этом человеке? Дурак! Конечно дурак!

- А на какой фундамент опирается ваша датировка? - спросил я не без любопытства.

- На опыт и знания! - отрезал он. - Ван Дупрец, невзирая на его дутую репутацию, не располагает в достаточном объеме ни тем, ни другим. Этот человек - дурак!

- Гм-м, - промычал я уклончиво и оглядел открывшуюся перед нами третью пещеру. - Глубоко здесь?

- Футов сто. Может быть, сто двадцать. В глубь горы. Нервничаете, Бентолл?

- Еще бы! Я никогда не думал, что археологи забираются так глубоко в толщу земли да и в толщу веков. Наверное, это рекорд?

- Около того, около того, - проговорил он самодовольно. - А они-то вообразили, что достигли максимальных глубин в долине Нила или в Трое. Он пересек третью пещеру и снова очутился в туннеле, скупо освещенном аккумуляторными лампочками. - Здесь нам предстоит встреча с Хьюэллом и его командой. - Он посмотрел на часы. - Они вот-вот появятся. Шутка ли, вкалывают весь день.

Они все еще "вкалывали", когда мы добрались до точки, где туннель постепенно образовал зачаточный набросок четвертой пещеры. Было их там девять человек: одни откалывали от стен кирками да ломами глыбы породы, осыпавшиеся к их ногам грудой щебня, другие погружали этот щебень в вагонетки на резиновых шинах. Гигант в полотняных штанах и фуфайке внимательно, под прожекторным лучом фонарика, осматривал каждую глыбу.

На них стоило посмотреть - и на рабочих, и на человека с фонариком. Рабочие показались мне - все как один - китайцами, хотя были слишком высоки, мускулисты и костисты для своей расы. Причем в жизни я еще не встречал таких крутых, тертых типов. Но, впрочем, где гарантия, что я не стал жертвой оптического обмана. Едва брезжущий свет, падающий на потные, перепачканные лица, мог исказить любое, самое прекрасное и добродетельное лицо.

Зато начальник, явно застрахованный от оптических обманов, не внушал иллюзий. Когда он, выпрямившись, направился к нам, я понял: вот самый крутой, самый тертый субъект из всех, мною виденных. Росту в нем было шесть футов три дюйма, но впечатление многократно приумножалось за счет широких плеч, массивных мускулистых рук, пальцы которых едва не встречались с коленями. Его лицо напоминало работу скульптора, преследовавшего единственную цель: как можно быстрее вырубить из цельной скалы скульптурный портрет - главное, как можно быстрее. Не нмелось на этом лице ни изгиба, ни извилинки. Оно являло собой кусок гранита, иссеченный ??лоскостями, ракурсы которых заставили бы стариков кубистов плясать от восторга. Подбородок его походил на экскаватор, рот - на надрез, нос - на огромный клюв. Холодные темные глаза, глубоко посажеиные, и кустистые брови напонинали дикого зверя, выглядывающего из мрачной пещеры. Боковые стороны этого лица - щеками их назвать язык не поворачивается - были испещрены морщинами, иссушены загаром, исполосованы подобно старинному пергаменту. Словом, романтическую роль главного героя в оперетте я бы ему не доверил.

Профессор Визерспун представил нас, Хьюэлл протянул руку и произнес:

- Рад познакомиться, Бентолл.

Голос его, нутряной, прерывистый, странным образом перекликался с его мошной фигурой и с его телом. А его "рад познакомиться" стопроцентно совпадало с радостью, которую на тех же островах сотней лет ранее выражал каннибальский вождь по прибытии к берегу последнего из длинной череды превкусных миссионеров. У меня перехватило дыхание, когда гигант взял мою руку своей лапищей. Но он обошелся со мной по-божески. Почудилось было, будто мою конечность прокручивают в стиральной машине. Но когда он ослабил хватку, выяснилось, что все пальцы на месте. Помятые - но на месте.

- Слышал о вас нынче утром, - протрубил он. -Канадец? Северо-запад Америки? - Я колебался, а он продолжал: - Слышал, что ваша супруга прихворнула.