Черный сорокопут

- Ты псих, - на разные лады повторял я. - У тебя поехала крыша. - Но слова только сотрясали воздух, с каждым разом все больше утрачивая свою убедительность. Даже для меня. Он не похож на сумасшедшего. Его речь не походила на речь сумасшедшего. Сумасшествием представлялась лишь суть его высказываний. Из-за своей абсурдности. Абсурдными были масштабы шантажа, масштабы блефа, беспрецедентная опасность угроз, обосновавших этот шантаж. Но сам шантаж, сама угроза не сумасшествие. Будучи сумасшествием в нормальной системе координат, они не сумасшествие в иной, пускай даже гротескной, чудовищно гиперболизированной реальности. Может, он вовсе не сумасшедший.

- Поглядим, Бентолл, поглядим. - Он отвернулся, погасил свет, оставив включенной лишь тусклую лампочку под потолком. Входная дверь отворилась.

В полутьму ступила Мэри, конвоируемая Хьюэллом. Увидела мой силуэт, улыбнулась, шагнула ко мне, но Леклерк преградил ей дорогу палкой.

- Сожалею, что вынужден вас побеспокоить, миссис Бентолл, - сказал он. - Или лучше называть вас мисс Гопман? Как я понимаю, вы не замужем?

Мэри бросила на него взгляд, какого я себе не пожелал бы, и промолчала.

- Смущаетесь? - спросил Леклерк, - Или сопротивляетесь? Он не хочет нам помочь. Не хочет запустить "Черного сорокопута".

- Молодец, - сказала Мэри.

- Ой ли? Он еще пожалеет. Поговорите с ним, мисс Гопман. Может, уговорите.

- Нет.

- Нет? Тогда мы попытаемся воздействовать на него с вашей помощью, но без вашего участия.

- Зря тратите время, - с презрением отозвалась она. - Боюсь, вы нас не знаете, ни его, ни меня. Да и мы едва знаем друг друга. Я ничего не значу для него., равно как и он для меня.

- Понятно. - Он обернулся ко мне. Стиснутые зубы. В лучших традициях британских секретных служб. - Тебе слово, Бентолл. Что скажешь?

- То же, что и мисс Гопман. Зря тратишь время.

- Прекрасно. - Он пожал плечами, приказал Хьюэллу: - Уведи.

Мэри еще раз одарила меня улыбкой и удалилась с гордо поднятой головой. Леклерк прогулялся взад-вперед по комнате, склонив голову, как бы в раздумье, кинул пару слов охраннику и вышел.

Через две минуты дверь отворилась. Передо мной стояла Мэри, поддерживаемая Хьюэллом и Леклерком. Без них она не устояла бы. Ноги волочились по полу, голова свесилась на левое плечо. Она стонала, не открывая глаз. Самое устрашающее: внешних признаков насилия - никаких, ни единый волосок не потревожен.

Я рванулся к Леклерку. Невзирая на пистолет и два автомата, направленные на меня. Я о них и не помнил.

Я хотел избить, искалечить, изувечить Леклерка, искорежить ему физиономию, убить, уничтожить. Что я мог? На втором же шаге охранник подсек меня ударом автомата. Я растянулся на цементе во весь рост.

Охранники подняли меня на ноги. И поддерживали с обеих сторон, чтоб не рухнул. Хьюэлл и Леклерк стояли, как стояли. Голова Мэри свесилась вперед так, что открылись светлые пушистые волоски на шее. Теперь она не стонала.

- Запустишь "Сорокопута"? - спросил тихо Леклерк.

- Придет время, я убью тебя, Леклерк.

- Запустишь "Сорокопута"?

- Запущу, - кивнул я. - Но придет время, и я убью тебя.

"Ох! - подумал я. - Исполнить бы свою клятву хоть наполовину. На вторую половину!"

Глава 11

Пятница 13.00 дня - 6.00 вечера

Я говорил Леклерку, что в пятнадцать минут смонтирую ракету и запущу ее. На деле работа длилась целый час. Как обычно, Бентолл ошибся. Правда, на сей раз не по своей вине.

Какая уж тут вина, когда безжалостная боль мешает сосредоточиться на своих движениях. Какая уж тут вина, когда сводящая с ума ярость застилает глаза так, что и собственные записи не разберешь, когда правая рука - практически все приходилось делать правой рукой - трясется так, что ни часовой механизм толком не отрегулировать, ни провода не пропустить через пазы, ни заложить воспламенитель в цилиндры с твердым топливом. И разве я виноват, что, заряжая шестидесятифунтовое взрывное устройство, вспотевшая рука обронила детонатор с гремучей ртутью, а та полыхнула с таким грохотом, таким ярким пламенем, что Хьюэлл, следивший за операцией, вполне мог спустить курок пистолета, направленного на меня.

Не повинен я и в том, что Леклерк заставил меня готовить обе ракеты вместе, и в том, что он приставил ко мне Харгривса и другого ученого, Вильямса, чтоб контролировали и фиксировали в блокнотах каждое мое движение, замкнув платформу крана с двух сторон.

Решение Леклерка о параллельном монтаже обеих ракет отражало логику его планов. Застращав Харгривса и Вильямса расстрелом - их самих и их жен, - он запретил ученым переговариваться и обеспечил тем самым точность хронометража, полное, поддающееся проверке совпадение заметок. Успех первого запуска должен был, таким образом, гарантировать надежность второй ракеты.