Черный спектр

Максим не стал спорить, потому что в этом момент услышал дикие крики, присущие моменту, после которого тьма делала свое темное дело. Внезапно они оборвались, а через секундное затишье раздались уже крики на два голоса, один из них приближался. Максим схватил ружье, выключил свет и выглянул в приоткрытую дверь. Кричали в соседнем дворе. Мужчина попытался перескочить через забор во двор к бабе Але, но не успел. Штакетник под его массой подломился, но тот не упал на землю – исчез раньше. Черная тьма, намного чернее ночи, повисла на заборе, будто давала понять, что теперь соседний двор принадлежит ей.

Максим закрыл дверь и включил свет. Маша смотрела на него испуганными глазами, умоляя взглядом что-нибудь сделать, чтобы избавиться от страха.

– Наверное, вы правы, – подумав, решил Максим. – Будет лучше уехать отсюда. Давайте позавтракаем, – он посмотрел на старинные часы, висящие на стене летней кухни. Они показывали начало третьего ночи. – Или поужинаем второй раз.

Маша готова была на все, лишь бы знать, что сейчас они покинут опасное место. А крики по деревне множились. Участился шум проносящихся по улице машин. Как и везде, народ бессознательно спешил куда-нибудь уехать, надеясь на удачу.

Максим сидел напротив двери в баню. Неожиданно она приоткрылась, обнажив узкую щель в темное помещение. Чувства сразу же дрогнули, предвосхитив появление в ней чего-нибудь пугающего. Сердце заколотилось чаще, а глаза впились в темную полосу в ожидании. Тьма не заставила себя ждать. Чернота сгустилась и колыхнулась, намекая на то, что за ней уже кто-то есть. Грудь сдавило от страха так, что сердцу стало негде биться, а легким не хватило места, чтобы расправиться на вдохе.

– Максим! – вскрикнула Маша, заметив его остановившийся, испуганный взгляд.

Она обернулась и увидела, что дверь бани приоткрыта, поднялась и захлопнула ее. Максим тряхнул головой.

– Надо же, а… Как гипноз, – он потер ломящую нудной болью грудь. Сделал хороший глоток чая и сразу же почувствовал, как стало отпускать. – Знаете, надо научиться смотреть не фиксируясь. Как только зацепишься взглядом – все, тьма берет под контроль.

– Этому надо учиться, – заметил Илья. – Что делать с бабулей?

– Не взять ее некрасиво, но и взять было бы странно, – поразмышлял Максим. – Ей вряд ли понравится трястись с чужими людьми по проселкам.

– Надо ее спросить, – предложила Маша. – Только я одна не пойду.

– Конечно, вместе пойдем, – успокоил ее отец.

Закончив с внезапной ночной трапезой, они все вместе вышли во двор. Деревня шумела. Крики неконтролируемого страха слились с шумом моторов и лаем собак. Народ в панике разбегался. Страхоапокалипсис задержался здесь на несколько дней, дав людям фору, которую они не использовали, понадеявшись, что их не затронет.

Баба Аля спала, ни сном ни духом не ведая о начавшейся беде.

– Что делать? – неуверенным голосом спросила Маша. – Так жалко ее будить…

В углу комнаты за кроватью уже притаилась чернота. Максим усилием воли переводил взгляд, чтобы не зацепиться за нее.

– Давайте дождемся утра, – предложил он. – Мы же знаем, как можно продержаться, а бабуля нет. Стремно получится, если мы оставим ее, ничего не сказав.

– Я согласен с Максимом, – произнес Илья Витальевич. – Это будет ужасно некрасиво, у нас даже нет серьезного повода куда-то ехать.

– Ну, тогда давайте сядем на кухне и включим свет, чтобы не так страшно. – Маша тоже была вынуждена принять точку зрения мужчин.

Они сели на кухне, включили свет и открыли окно на улицу. В кухне еще стояла дневная жара. Вместе с прохладным воздухом в дом долетали крики людей, не справившихся со своими чувствами. Приблизился тарахтящий шум дизельного двигателя. Показался трактор с телегой, груженой барахлом. Неожиданно он прибавил скорости, разогнался и на всем ходу влетел в электрическую опору. Свет в доме моргнул и потух. С улицы раздался крик и тут же смолк.

– Ну вот и посидели со светом, – вздохнул Максим.

Из спальни донеслись шаркающие шаги.

– Ребята, а вы чего тут? – спросила из темноты баба Аля.

Она безрезультатно пощелкала выключателем света.

– Тетя Аля, вы только не пугайтесь, – начал издалека Илья Витальевич. – Сегодня ночью в вашей деревне началось то же, что и везде. У вас есть свечки?

– А? Свечки? Да, есть.

Бабуля на ощупь прошла вдоль стены до кухонного шкафа, открыла его, пошебуршала, и через полминуты чиркнула спичкой. От нее подожгла большую парафиновую свечу и протянула Максиму. Он принял ее и поставил в глубокую кружку. По кухне забегали подвижные тени, падающие от трепыхающегося пламени.

– А что ты, Илья, сказал? – переспросила бабка.

– Я сказал, что в ваши Белые Зори тоже пришла беда, накрывшая мир. Слышите крики? Это страх, с которым люди не могут бороться. Тот, кто проиграл ему, исчезает.

– Брехня какая-то, как с перепою у мужиков, – критически приняла известие баба Аля.

– Ваше право так считать, – Илья не стал разубеждать ее. – Чем меньше вы в него верите, тем он слабее. Мы уезжаем, хотели предложить ехать с нами.

Баба Аля не сразу ответила на предложение. Оно удивило ее своей неожиданностью.