Черный список деда Мазая

– Не боитесь, что кто-нибудь утаит немного опасного средства и использует его в преступных целях? – спросила я в разгар ее монолога.

Варвара поперхнулась словами.

– Создадут новую, гениальную разработку и продадут ее конкурентам? Это невозможно! Мы одна семья, знаем друг друга не один год. Предателей среди нас нет!

– Я говорю не о промышленном шпионаже, – усмехнулась я, – об элементарной уголовщине. Отлили отравы и угостили тещу.

Пискунова подпрыгнула в кресле.

– Надо же сочинить такое! Мы ученые! Борджиа тут не работают. Все сотрудники думают исключительно о новых лекарственных средствах! Мы помогаем человеку, а не убиваем его. Экая глупость!

Глава 19

Варвара Павловна снова принялась петь хвалебные оды коллегам. Ее прервал очередной посетитель, приятный мужчина, который тоже вошел в кабинет с листком.

– Андрей Яковлевич! – обрадовалась Пискунова. – Как вы, дорогой наш?

– Спасибо, Варечка, – грустно ответил посетитель. – Держусь благодаря вам. Тамара Михайловна окружила меня такой заботой, что даже неудобно.

– Мы вас очень любим! – заверила Пискунова и повернулась ко мне. – Евлампия, разрешите представить вам удивительного человека, Андрея Воронкова. У Андрея Яковлевича оригинальное хобби, он шьет обувь. Благодаря его золотым рукам мы ходим в шикарных туфлях. Вот, хочу похвастаться, получила на свой день рождения.

Варвара выставила из-за стола ногу, я увидела на ней ярко-красную туфельку, простую, но очень элегантную.

– Вы мастерите такую красоту? – удивилась я.

– Ерунда, – смущенно ответил Воронков, – дед мой был сапожник, я у него частенько в мастерской сидел в детстве, ремеслу обучался и, честно признаюсь, мечтал шить туфли. Но родители и слышать не хотели, что их сын будет тачать ботинки, поэтому заставили меня получить высшее образование.

– К счастью для людей, которым нужна хорошая гомеопатия, – тут же сорокой застрекотала Варвара, – Андрей Яковлевич гениальный ученый!

– Варюша, не конфузь меня, – попросил тот, – я самый обычный человек.

– Перед вами автор мази «Кобратин», – не сдала своих позиций Пискунова. – Гениальное средство разрабатывала группа ученых под руководством гениального кандидата наук Воронкова. Андрей, миллионы людей говорят тебе каждый день «Спасибо!».

– Ну, пожалуйста, Варенька, – поморщился ученый, – я чувствую себя неловко от излишних похвал. Я среднего полета специалист. Вот туфельки мне удаются. Извините, побегу, в лаборатории центрифуга работает.

Андрей Яковлевич поклонился и ушел.

– Ах, как мне его жаль, – с чувством произнесла Пискунова, когда Воронков исчез за дверью, – никак не оправится. И при взгляде на Тамару сердце кровью обливается. Но что тут поделать? Трагедия.

Не успела я проявить интерес, как Варвара Павловна вытащила из стола большой альбом, перелистала страницы и указала на одну фотографию.

– Узнаете?

Снимок запечатлел пару молодоженов, мужчину и женщину. Андрей Яковлевич, одетый в темный костюм, белую рубашку и галстук, держал под руку высокую стройную девушку в голубом платье, фате и с букетом тюльпанов в руках. По бокам от новобрачных виднелись радостные лица друзей.

– Не так давно мы отмечали свадьбу Андрюши и Жанны, – печально сказала Варвара, – я тост произнесла, пожелала им долгой счастливой жизни. Но очень скоро… Ой, просто шекспировская трагедия. Сбылось предсказание бабушки Жанны. Жена Воронкова покончила с собой. На Тамару было страшно смотреть. Жанночку положили в гроб одетой, как на бракосочетании, Тома хотела, чтобы она ушла в мир иной прекрасной, в платье, которое ей лаборатория подарила, и в туфельках, сшитых Андреем. Воронков любовно мастерил лодочки, получились прямо черевички, как у Гоголя. Помните «Вечера на хуторе близ Диканьки»? Кузнец Вакула просит у царицы ботиночки для любимой.

Только после этой фразы я перестала разглядывать людей на снимке и обратила внимание на туфельки невесты: серо-голубые, с брошкой-бантиком из разноцветных камушков на мыске.

– Их сделал Воронков? – удивилась я. – У моей подруги точь-в-точь такие, произведены фирмой «Яковини». Очень дорогие, эксклюзивные.

Ученый секретарь засмеялась.

– Подружка была с вами неоткровенна, а вы понятия не имеете, что она знакома с нашим Воронковым. Яковини – это Андрей Яковлевич. Он так в шутку свои изделия помечает.

– Кандидат наук, ученый, шьет обувь на продажу? – засомневалась я.

– Воронков ни копейки с людей не берет, – отвергла мое предположение Варвара. – Дарит обувь. Полагаю, она ему дорого обходится, Андрей использует только натуральные материалы. Я считала его увлечение ерундой. Какой смысл в индивидуально сделанных шпильках, если в магазинах сейчас богатый выбор? Но наши сотрудницы за Андрюшей табуном ходили и мне, закатив глаза, о невероятно удобных туфлях докладывали. Кончилось тем, что я тоже попросила себе пару изготовить и теперь понимаю: Воронков маг, чудодей, колдун. В его обуви не ходят, а парят. Ну почему с ним трагедия случилась? За что? Он гениален!