Черный список деда Мазая

А та, вместо того чтобы спокойно назвать номер квартиры, нахамила чрезмерно бдительной пенсионерке. Почему? Не хотела называть фамилию Ковалевой? Вероятно, и это тоже, но давай вспомним про токсин, которым пропитаны «Яковини». Думаю, гостья находилась на грани истерики, с трудом владела собой. Во второй раз Алина встретилась со старухой в подъезде, уже спустившись из квартиры Жеки. Людмила Алексеевна не удержалась и пробурчала вслед незнакомке: «Вот, ходят, грязь таскают».

Обычное стариковское брюзжание, на которое нормальный человек не реагирует. Но Алина бросается на старуху и пытается ее задушить. Я сидела на детской площадке и видела, как она с багровым потным лицом вылетела во двор. Думаю, она стала жертвой яда, который вызывает припадки немотивированной ярости. Вспомним Жанну, которую отрава толкнула на самоубийство, Женю, почти потерявшую при встрече со мной человеческий облик, и станет понятно: моя версия о нечаянном обмене лодочек правильна.

– Жанна пользовалась туфлями около месяца, Евгения их носила в течение двух недель, – возразил Вовка, – а Алину яд сразу подкосил?

– Варвара Павловна Пискунова, кандидат наук из лаборатории, где изобрели «Кобратин», рассказывая о яде медуз, уточнила: «Он на всех действует с разной скоростью. У людей разная иммунная система, вес, заболевания, если на коже есть язвочки, ссадины, царапины, токсин очень быстро проникнет в кровь», – напомнила я. – Вероятно, Алине хватило часа, чтобы подорвать здоровье. Мы обязаны как можно скорее найти ее и рассказать о яде. К сожалению, вылечить Алину нельзя, но она будет принимать успокаивающие средства. И еще! Людмила Алексеевна видела на указательном пальце грубиянки черное пятно и уверена: та бухгалтер, а отметина на руке возникла из-за пересчитывания большого количества купюр. А школьница Лиза, мать которой пыталась вымогать у Евгении миллион за мифическое изнасилование дочери, рассказала мне о тетке, которая устроила Севе в клубе скандал. По словам Елизаветы, незнакомка была «старухой сорока лет, одетой, как тупая училка». Так вот, по свидетельству девочки, скандалистка была грязнуля, у нее на указательном пальце темнело пятно.

– Это была Алина Викентьевна, – сделал вывод Костин.

Я вскочила с кровати.

– Молодец. Давай найди список сотрудников гимназии Ковалевой, я абсолютно уверена, что нужная нам особа окажется там.

– Полагаю, Михаил хорошо знаком с Алиной, – предположил Костин, – лучше спросить у него.

– Замечательное предложение! – воскликнула я. – Ты забыл, что Миша пребывает в состоянии шока? Он отказывается с кем-либо общаться.

– Уже нет, – возразил Костин, – поэтому я и позвонил тебе. Из больницы сообщили: муж Жеки хочет побеседовать с тобой. Ни с кем другим, исключительно с Лампой.

– И ты молчал? – закричала я, кидаясь к шкафу.

– Выслушал сначала твой рассказ, – обиделся Вовка, – ты ведь страшно злишься, если тебя прерывают. И еще новость. Мне сообщили, что Сева ненадолго пришел в себя, говорить он пока не может, но, вероятно, выкарабкается.

Я швырнула телефон в кресло и со скоростью молодой лани понеслась в ванную. Людям свойственно приписывать свои собственные эмоции окружающим. Это Костин возмущается, если кто-то пытается вставить словечко в его излишне затянувшийся монолог. Я же кротка аки агнец, мне и в голову не придет метать молнии.

Глава 34

– Вы к Михаилу? – спросила медсестра, сидевшая на посту. – Помню вас, вы заглядывали недавно. Поосторожней с ним, не нервируйте его.

– Мише стало хуже? – испугалась я. – Утром от вас звонили и обрадовали, что он в норме.

Медсестра кивнула:

– Правильно. Его реабилитировала хорошая новость. Сегодня утром Михаилу сообщили, что сын очнулся, был в сознании некоторое время. Отец вроде сначала ничего не понял, но через час позвал меня. Я вошла в палату, и больной вполне разумно стал общаться. Положительные эмоции исцеляют.

– Побеседую с Мишей и пойду к Севе, – обрадовалась я.

– Вас к Ковалеву пока не пустят, – остудила мой пыл медсестра, – он в реанимации. И парень ничего не расскажет.

– Только что вы сказали: Всеволод в сознании, – напомнила я.

Собеседница кивнула:

– Сейчас его погрузили в сон. У парня перерезаны голосовые связки, речь отсутствует.

– Она восстановится? – с надеждой спросила я.

– Никто ничего не обещает, – с неохотой ответила женщина, – я не врач. Авось все обойдется, но может, и нет. Долгое это дело, восстанавливаться после такой травмы.

Когда я вошла в палату, Миша полулежал на кровати с книжкой Милады Смоляковой в руках.

– Тебе лучше? – забыв поздороваться, воскликнула я.

– Физически да, – протянул Михаил, – а так нет. Сделай одолжение, налей мне воды. Медсестра поставила бутылку на подоконник, а не на тумбочку.

Я плеснула минералки в стакан и подала ему. И тут же ощутила резкий запах одеколона с сандаловыми нотами, на мой взгляд, слишком тяжелого.