Черный страж

Бром стоял рядом с Рам Джасом, и они смотрели на герцогство Канарн. Молодой лорд пришел в задумчивое настроение, когда впервые увидел свою родную землю после того, как его внесли в список предателей и изгнанников. По обеим сторонам от них из леса возникли вереницы воинов Тир, которые несли несколько плетеных мешков с взрывчаткой доккальфаров под названием «черная бородавка» и были вооружены метательными ножами и мечами. Тяжелые клинки имели форму листа с искусно украшенными рукоятями, они были гораздо красивее функционального оружия людей. Бром попросил себе один такой нож и носил его за поясом как запасное оружие, а Рам Джасу подарили новый колчан, полный искусно изготовленных стрел. Наконечники некоторых были смазаны «черной бородавкой». Мечи людей заново наточили, доспехи тщательно осмотрели и отремонтировали. Двое воинов людей чувствовали себя как никогда готовыми к бою.

С ними шли сорок воинов доккальфаров, которых называли Тир, включая Нанона, Сигурда и великана Рафна. Они представляли собой грозное зрелище, даже по мнению Рам Джаса, но он сомневался, что такого количества союзников им хватит. Сейчас они даже не знали, сколько рыцарей осталось в Канарне, и им необходимо было тайно пробраться в крепость и увидеться с братом Ланри, прежде чем они смогут хотя бы набросать план нападения.

— Только бы Бронвин была еще жива, — пробормотал Бром, стараясь перед предстоявшим опасным сражением отвлечься на мысли о сестре.

Рам Джас молча кивнул.

Глава восьмая Госпожа Бронвин в руинах Ро Хейла

 Бронвин рано поднялась с постели и вышла на крепостную стену Ро Хейла. Она делила небольшую комнатку с матерью Каменного Пса, старой и мудрой женщиной из Отряда Призраков по имени Фрейя Холодные Глаза, а Аль-Хасим спал в общей комнате с мужчинами Свободного Отряда.

Они находились в Ро Хейле уже почти две недели, пока Хоррок Зеленый Клинок и Хаффен Краснолицый руководили укреплением разрушенного города. Ворота были сделаны из толстых, прочных досок, деревянные конструкции и баррикады усилены выпавшими из стен камнями, а здания, окружавшие центральный двор, превратились в платформы для метания топоров. Двести пятьдесят воинов Отряда Призраков выполняли свою тяжелую работу охотно и дружно и были готовы каждый день работать с утра до вечера. И теперь, когда передышка подходила к концу, город походил уже не на руины, а на крепость.

— Вы же знаете, что вам его не удержать, — говорил Хасим Хаффену, когда Бронвин поднялась по каменной лестнице, ведущей к надвратной башне; ворота были обращены на юг, к Травяному Морю.

— Хоррок считает, что можем, — ответил ранен.

На лице Хасима отразилось сомнение:

— Не считает, а просто надеется на то, что вы сумеете удержать крепость до прибытия Алого Отряда.

— И что в этом плохого? — с легким раздражением спросил Хаффен.

— Сколько людей находится под командованием Йохана Длинной Тени в Южном Страже?

Хаффен пожал плечами:

— Не знаю… может быть, тысяча воинов.

— Тысяча… да еще ваши двести пятьдесят, получается тысяча двести пятьдесят — против пяти тысяч рыцарей, священников и гвардейцев. Вам не победить, — просто сказал Хасим.

— А как же люди из Фьорлана? — Хаффен упрямо не желал признавать возможность поражения; эту черту характера Бронвин часто отмечала у людей из Отряда Призраков.

— Если они и придут, то придут по морю и нападут на Канарн, а это означает, что сюда они доберутся по меньшей мере через месяц. Вы не выдержите осаду столько времени. Мне очень не хочется это говорить, но тебе следовало бы прислушаться к Вереллиану. — Хасим советовал раненам отступить, и Красный рыцарь настаивал на том же, объясняя, что их ждет бессмысленная резня.

— Хоррок говорит, что мы остаемся, значит, мы остаемся, — проворчал Хаффен.

Бронвин подошла к спорщикам. Только начинало светать; с севера, с Травяного Моря, дул резкий холодный ветер. Мужчины были в доспехах, хотя кожаные доспехи Хасима были легкими, а Хаффен, напротив, носил тяжелую кольчугу. Бронвин, в простом хлопчатобумажном платье, которое одолжила ей Фрейя, еще не облачилась в свои доспехи.

— Мы еще успеем отступить, — произнесла она вместо приветствия.

— Только ты не смей начинать!.. — рявкнул Хаффен. — Вы двое не являетесь образцами храбрых воинов ро и Каресии, а?

— А ты не являешься образцом тупого ослиного упрямства раненов? — резко ответила Бронвин.

— То, что ты называешь упрямством, мы называем честью… а ты сама открыла бы ворота рыцарям и сдалась без боя, если бы они напали на твой дом? — спросил Хаффен, недовольный тем, что оба выступили против него.

Бронвин покачала головой.

— У меня не было особенной возможности сражаться, но… нет, я не сдалась бы без боя, — признала она.