Черный стрелок

– «Минута», говорит, – сообщил Табидзе, пряча телефон. – Подождем минуту, дорогой? – улыбнулся, как сытый кот и пальчиком поманил официанта. – Скажи хозяину, нервничать не надо. Поговорите с ними спокойно. Документы посмотрите… Короче, сейчас мои подъедут. Разберемся.

Переезд Аленка помнила смутно. Что-то ей такое дали… Очнулась уже на новом месте. Небольшая комната, две кровати, открытое окно. Снаружи птицы поют.

– Доброе утро.

На соседней кровати – мужчина. В хорошем летнем костюме, при галстуке. Немолодой, может сорок, может все шестьдесят. У этих азиатов не поймешь.

– Кому доброе, кому… – Аленка в последние дни слов не выбирала. Родителей больше нет, некому огорчаться, что ребенок ненормативную лексику пользует.

– А вот это зря, – сказал мужчина. – Тебе не идет.

– Вам, значит, идет, а мне нет? – Аленка села, провела ладошкой по голове, поморщилась: когда еще этот ежик отрастет в нормальные волосы?

– Разве я что-то такое говорил? – осведомился мужчина.

Было в нем… что-то такое… преподавательское. Аленка вдруг обнаружила, что сидит, выпрямившись и сдвинув коленки. Она тут же изменила позу.

– Может, и нет. Зато уроды ваши… – она фыркнула.

– Их в Михайловской гимназии хорошим манерам не обучали, – возразил мужчина. – Пока ты, милая, светскому обхождению училась, они зону топтали.

– Вот там им и место! – отрезала Аленка, поглядела в окно: выпрыгнуть – и конец всем проблемам. А если не разобьется, а только покалечится?

– Им – и вам! – сердито добавила она. Уж ее-то дорогим костюмом не обманешь. Такой же подонок, наверняка!

– Меня зовут Ефим Асланович, – сказал мужчина. – Люди, которым было поручено вас охранять, уже наказаны. Строго. Больше такого не будет. Твой будущий муж позаботится об этом.

– Какой еще муж? – насторожилась Аленка.

«Черт! – подумал Юматов. – Этих долбаных психологов за яйца подвесить! „Примет как избавление!“ Как же»!

– Ты с ним знакома.

«Алеша?» – вспыхнула надеждой Аленка.

– Очень влиятельный человек, – продолжал Юматов. – И вполне способен тебя защитить от…

– Вас, например! – перебила Аленка.

– И от нас, – спокойно кивнул Юматов. – И от настоящих врагов.

«Нет, не Алеша!»

– И что же это за сокровище? – с пренебрежительной гримасой спросила девушка.

– Лев Никитич Сурьин.

Алена не выдержала и расхохоталась.

– Сурьин? Этот жирный пузырь? – воскликнула она. – А вы нормальные, вообще, или как?

– Этот, как ты выразилась, «жирный пузырь», – твой будущий муж! – строго произнес Юматов. – Это решенный вопрос. Или, может, ты предпочитаешь своих бывших охранников?

– Слушай, Ефим Ослябыч…

– Асланович, – поправил Юматов.

– Иди скажи своему хозяину: пошел он в жопу, понятно? – крикнула Алена.

– Не забывайся, Булкина! – Юматов тоже повысил голос.

Издевательства охранников, действительно, не сломали Алену, но нервы ей подпортили изрядно. Лицо девушки порозовело от ярости.

– Ах ты козел потный! – заорала она, схватила первый попавшийся предмет (им оказалась настольная лампа с тяжелым металлическим основанием) и с размаху треснула ею по юматовской лысой макушке.

От удара электрическая лампочка под абажуром лопнула, а Юматов медленно повалился набок.

Алена не долго торжествовала победу. Через мгновение в комнату ворвалась охрана. Аленка отбивалась изо всех сил, но трое здоровенных мужиков, конечно, скрутили ее вмиг. Причем, деликатно скрутили, ничего не повредив.

Юматов пришел в себя через несколько секунд. Кровь из рассеченной кожи испачкала его пиджак и покрывало кровати. Один из охранников мазнул по ссадине йодом и наклеил лейкопластырь. Юматов даже не поморщился.

– Зря ты хулиганишь, Булкина, – спокойно сказал он. – Сама себя наказала. – И распорядился: – Сделайте ей укол и пусть спит, если ей так больше нравится.

Глава двадцать четвертая

Пока Юматов пытался убедить Аленку, что ее будущее предрешено, хозяин Юматова, Николай Григорьевич Хлебалов, в свою очередь, очень хотел убедить Руслана Васильевича Медведева в том, что его, Хлебалова, контакты с Сурьиным – не более чем тактический ход, а сам Николай Григорьевич предан единственно Руслану Медведеву.

Медведев делал вид, что верит.