Черный свет

Держаться стало трудно. Меня швырнуло об стену, потом подняло в воздух и бросило об пол. Корабль дрожал мелкой и противной дрожью и, казалось, останавливался, стараясь пробиться через какую-то невидимую стену. А она не поддавалась, и наши двигатели, как говорят инженеры, могли пойти вразнос, но командир, по-видимому, все-таки совершал разворот, потому что крикнул сдавленным голосом:

– Разовый взрыв!

Я нажал сразу на три кнопки, и корабль рванулся как бешеный: три бомбы-ускорителя – это действительно страшно.

Впрочем, об этом я подумал, вероятно, позже. Через какое именно время, я не знаю, но, наверное, много позже, потому что, когда корабль рванулся, меня словно швырнуло на стену и я потерял сознание…

Ану выключил лингвистическую цепь, сказав:

– Нужно сделать перерыв. Невыносимо трудно слушать такое…

Глава четырнадцатая. Черный свет

Вездеплав скользил по темной реке. Сверху, снизу и по бокам лучились и переливались звезды.

Ни стен джунглей, ни черного неба, ни темной воды как не существовало – были только вот эти разноцветные звезды и ощущение, будто машина летит не то в космосе, не то под водой. На сердце было тревожно и грустно.

– Вот это приключение так приключение, – завистливо вздохнул Юрий, – не то что наше.

– Как сказать, – возразил Ану. – Все, что рассказывает он о строении вещества, несколько неточно. Он не учитывает преобразований частиц материи, их способностей переходить из одного состояния в другое.

– А может, это и не важно? – задумчиво спросил Вася. – Может, он это знает, но считает не важным?

– Да, но тогда события разворачивались бы иным образом, – авторитетно заявил Ану. – В конце концов, достичь скоростей выше скорости света и распространения магнитных волн – триста тысяч километров в секунду – можно лишь экспериментальным путем, иначе… ни один корабль не выдержит.

– Почему?

– Понимаешь, Вася, существовал звуковой барьер. Первые реактивные самолеты, достигая полета со скоростью звука, как бы разбивались об этот барьер, натыкались на ими же созданный звук и разваливались. Потом стал открываться так называемый тепловой барьер. Машина могла лететь со скоростью, например, десять тысяч километров в час, а материал, из которого она была сделана, разогревался в результате трения о воздух уже после четырех тысяч километров. А на пяти тысячах – взрывался, как метеорит, как космический корабль или спутник, когда они входят в атмосферу, не погасив скорости. Наша цивилизация сумела создать такие материалы, которые отодвинули тепловой барьер на десятки тысяч километров. А потом появился световой барьер, когда скорость корабля приблизилась к скорости света. В этом случае световые волны (а свет – это прежде всего волны, как и звук) как бы спрессовываются и образуют непроходимый барьер.

Ану вдруг задумался и долго молчал, припоминая то многое, что он когда-то знал или слышал и забыл. И то, что он жалел обо всем это было видно по его грустному, усталому лицу.

– А вот фотонные бомбы-ускорители – это интересно. До этого у нас не додумались. Но в целом история с Черным мешком кажется мне хоть и несколько невероятной, но крайне интересной и важной.

– Давайте не будем решать заранее, – предложил Юрий, – дослушаем их историю.

– Мы подходим к Андам. Вот перевалим хребет, выйдем к океану, и тогда – пожалуйста, – ответил Ану.

Машина и в самом деле, петляя между поблескивающими стенами джунглей, начала подниматься все выше к встающим вдалеке белеющим снежным вершинам. Было нечто тревожное и прекрасное в этой темной громаде, над которой горело бело-розовое пламя снегов, еще освещенных уходящим солнцем.

Ану решительно взял управление машиной в свои руки. Прижимаясь к вершинам деревьев, он повел ее прямо к этой мрачной стене, точно повторяя все извивы предгорий, постепенно поднимаясь все выше и выше.

Потом машина влетела в ущелье, попетляла между скалами в полной темноте и стремительно взмыла вверх, так что ребята не то что прижались, а прямо-таки легли на спинки сидений, а дремавшие Шарик и крокодил обиженно заворчали.

Когда машина взобралась к самому перевалу, укрытому выутюженными ветром снегами в невообразимой, теряющейся в ночной дымке дали блеснул океан. Он даже не блеснул, а как бы проступил сквозь эту дымку, величественный, темный, загадочный – истинно Великий, или Тихий океан.

Машина юркнула отвесно вниз, так что всем пришлось ухватиться за предохранительные ремни, и долго неслась вдоль скал и осыпей, а когда выровнялась, то оказалось, что волны океана почти касаются ее днища. Ану вздохнул посвободней, щелкнул тумблерами и кнопками, установил курс и режим полета.

– Теперь мы будем лететь все время за солнцем со скоростью вращения Земли. Засечь нас над водой очень трудно, почти невозможно, поэтому мы можем просто отдохнуть.

– Зачем отдыхать? – встрепенулся Вася. – Давайте слушать голос.

Ану снова включил свою лингвистическую цепь, и в машине опять зазвучал певучий голос издалека.

…Я очнулся оттого, что голова у меня стала какой-то необыкновенно звонкой, а тело – легким и невесомым.