Черный тюльпан

Корнелиус вздохнул и опустил голову; его нежное, благородное лицо покраснело и сразу же побледнело. Слова всемогущего, всеведущего принца, каким-то непонятным путем уже знавшего о его преступлении, предсказывали ему не только несомненную кару, но и отказ в его просьбе.

Он не пытался больше бороться, он не пытался больше защищаться; он предстал перед принцем как трогательное воплощение наивного отчаяния; вполне понятное, оно могло взволновать сердце и ум того, кто смотрел в этот миг на него.

— Разрешите заключенному выйти из кареты, — сказал штатгальтер, — пусть он пойдет и посмотрит черный тюльпан, достойный того, чтобы его видели хотя бы один раз.

— О, — воскликнул Корнелиус, чуть не теряя сознание от радости и пошатываясь на подножке кареты, — о монсеньер!

Он задыхался, и если бы его не поддержал офицер, то бедный Корнелиус благодарил бы его высочество стоя на коленях, лицом в пыли.

Дав разрешение, принц продолжал свой путь по парку среди восторженных приветствий толпы.

Вскоре он достиг помоста, и тотчас же загремели пушечные выстрелы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В сопровождении четырех стражников, прокладывавших в толпе путь, ван Барле направился наискось к черному тюльпану и, приближаясь к нему, пожирал его глазами.

Наконец-то он увидел этот неподражаемый цветок: в результате неизвестных комбинаций тепла и холода, тени и света он появился однажды на свет, чтобы исчезнуть навсегда.

Он увидел его на расстоянии шести шагов и наслаждался его совершенством и изяществом; он увидел его позади молодых девушек, которые несли почетный караул перед этим владыкой благородства и чистоты. И однако же, чем больше он упивался безупречной красотой тюльпана, тем сильнее разрывалось его сердце. Он искал вокруг себя кого-нибудь, кому бы он мог задать вопрос, один-единственный вопрос, но всюду были чужие лица, взгляды всех были прикованы к трону, на который сел штатгальтер.

Вильгельм, привлекавший всеобщее внимание, встал, спокойно осмотрел возбужденную толпу; его проницательный взор поочередно останавливался на вершинах живого треугольника, образованного тремя лицами со столь разными интересами и столь разными переживаниями.

В одном углу стоял Бокстель, дрожавший от нетерпения и буквально не отрывавший глаз от принца, флоринов, черного тюльпана и всех собравшихся.

В другом углу — задыхающийся, безмолвный Корнелиус, устремлявшийся всем своим существом, всеми силами сердца и души к черному тюльпану, своему детищу.

Наконец, в третьем углу, на одной из ступенек помоста, среди девушек Харлема стояла прекрасная фризка в тонком красном шерстяном платье, вышитом серебром, и в золотом чепчике со спускавшимися волнами кружев. То была Роза; почти в полуобморочном состоянии, с затуманенным взором, она опиралась на руку одного из офицеров Вильгельма.

Убедившись, что все на своих местах, принц медленно развернул свиток и заговорил спокойным, ясным, хотя и негромким голосом, однако ни один звук не затерялся благодаря благоговейной тишине, воцарившейся над пятьюдесятью тысячами затаивших дыхание зрителей.

— Вы знаете, — сказал он, — с какой целью вы собрались сюда.

Тому, кто вырастит черный тюльпан, была обещана премия в сто тысяч флоринов.

Черный тюльпан! И это чудо Голландии стоит перед вашими глазами. Черный тюльпан выращен, и при этом в условиях, поставленных программой общества садоводов Харлема.

Его история и имя того, кто его вырастил, будут внесены в городскую книгу почета.

Подведите то лицо, что является владельцем черного тюльпана.

И, произнося эти слова, принц, чтобы посмотреть, какое они производят впечатление, обвел ясным взором три вершины живого треугольника.

Он видел, как Бокстель рванулся вперед со своей ступеньки.

Он видел, как Корнелиус сделал невольное движение.

Он видел, наконец, как офицер, которому было поручено оберегать Розу, повел или, вернее, подтолкнул ее к трону.

Два крика одновременно раздались справа и слева от принца.

Как громом пораженный Бокстель и потерявший голову, растерянный Корнелиус одновременно воскликнули:

— Роза! Роза!

— Этот тюльпан принадлежит вам, молодая девушка, не правда ли? — сказал принц.

— Да, монсеньер, — прошептала Роза, и вокруг раздался шепот восхищения ее трогательной красотой.

— О, — прошептал Корнелиус, — так она, выходит, лгала, когда говорила, что у нее украли этот цветок! Так вот почему она покинула Левештейн. Неужели я забыт, предан той, которую я считал своим лучшим другом!

— Я погиб! — простонал в свою очередь Бокстель.

— Этот тюльпан, — продолжал принц, — будет, следовательно, назван именем того, кто его вырастил, он будет записан в каталог цветов под названием Tulipa nigra Rosa Barlœnsis, в честь имени ван Барле, которое впредь будет носить эта молодая девушка.

Произнося эти слова, Вильгельм вложил руку Розы в руку мужчины, бросившегося к подножию трона, весь бледный, изумленный, потрясенный радостью, приветствуя поочередно принца, свою невесту, и Бога, из глубин лазурного неба с улыбкой смотревшего на это восхищение счастливых сердец.