Черный цветок

Избор понимал, что расположение к нему разбойников шатко и в любую минуту может обернуться неприязнью, если не ненавистью. И тогда, стоит им только заподозрить предательство, они убьют его без зазрения совести - на этот раз Огнезар не пойдет искать виновников, он попросту не узнает о том, где и кем был убит Избор. Да и захочет ли мстить, если узнает?

Как ни расспрашивал его верховод, как ни пытался узнать, чего хотел Избор, когда воровал медальон у Градислава, добиться он ничего не смог: Избор оставался осторожным и думал над каждым словом, которое говорил вслух. Да не только над каждым словом: за каждой улыбкой, за каждым движением глаз приходилось следить. Чтобы не поняли, не догадались…

Но, видно, что-то разбойники все же почувствовали, потому что как только до них дошла весть о Жмуренке, в лагере Избора задерживать никто не стал. Нет, они не гнали его, но разочарование их было велико, и, скрывая его за уважением и благодарностью, Избора все же расспросили, куда он думает двигаться дальше, ведь лес - не самое подходящее место для благородного господина. Избор, которого тяготило в лагере все, от провонявшей дымом еды и жесткого ложа до постоянного напряжения и невозможности побыть одному, с радостью рассказал, что собирался перебраться в Кобруч, к своей сестре, где его не достанет стража и где он будет жить в достатке среди близких ему людей.

Наверное, это на самом деле было самым лучшим. Во всяком случае, ни отыскать мальчишку в лесу, ни добиться от него выдачи медальона Избор все равно бы не смог. Исправить то, что он натворил? Явиться к Огнезару с повинной? Нет. Какая разница, где ничего не предпринимать и ни во что не вмешиваться? Запертым в собственной гостиной или в неуютном Кобруче, свободным от замков и тюремщиков?

Его младшая сестра, Ладислава, вышла замуж за врача из Кобруча, чем повергла родителей, родственников и знакомых в неописуемый ужас. Впрочем, она всегда отличалась вольнодумством и сумасбродством. Нет, жених ее, несомненно, имел благородное происхождение, иначе бы этот брак просто не состоялся. Но благородным из Олехова само по себе слово «врач» внушало брезгливое отвращение: это урдийским мудрецам позволено ковыряться в человеческих экскрементах, заглядывать в рот и под мышки заразным больным. Но, наверное, и это простили бы жениху. Самое главное, что обеспеченную жизнь в замке, выезд в свет, богатство, успех, комфорт Ладислава поменяла на существование в жалких пяти комнатах доходного дома, в которых ютился ее жених. Всего богатства, что он имел, была лишь лошадь да библиотека. Да что говорить, юноша жил своим трудом, как большинство благородных Кобруча!

Девушки Кобруча с радостью выходили замуж за благородных из Олехова, но наоборот поступали лишь те, кто ну совсем ни на что рассчитывать не мог. Да и то, чаще они сидели в старых девах, лишь бы не уезжать в мрачный, непонятный Кобруч. Сестра же Избора, которой прочили в женихи сына Градислава, влюбилась в приезжего врача - тот очаровал ее пламенными речами и жертвенностью своего ремесла, - и сбежала с ним из дома. Родителям ничего не оставалось как дать согласие на брак - только чтобы спасти ее репутацию.

И родители, и Избор не сомневались, что пройдет совсем немного времени, и девочка раскается в скоропалительном браке, начнет тосковать по дому. Они бы приняли ее назад, несмотря ни на что. Но, к всеобщему удивлению, брак ее оказался на редкость счастливым, хоть и бездетным. Ладислава с мужем частенько приезжали в гости к Избору, но никогда не задерживались дольше недели: деверя ждала работа. И Избор бывал у них, хотя не очень любил такие поездки. Глядя на эту пару, любому становилось ясно: это супруги. Они понимали друг друга с полуслова и редко смотрели друг на друга, но в разговорах проявляли поразительное единодушие. И Избор не мог сказать точно, приняла ли Ладислава точку зрения мужа, или это он разделил ее убеждения.

Разбойники проводили Избора к реке, и первая же лодка причалила к берегу, стоило только поманить перевозчика блеском золотой монетки.

Глава VIII. Балуй. Почти булат и серебро

Медальон лежал на месте.

Есеня спрыгнул в снег, разглядывая его со всех сторон, но когда Полоз протянул руку, спрятал медальон за спину. Он боялся, что Полоз, после двухдневного перехода по лесу, раздумает брать его с собой в Урдию - найдет кого-нибудь половчей и постарше. Полоз был недоволен и всю дорогу ворчал. А Есеня умудрился провалиться в ручей, ночью заснул у костра, и тот погас, - они оба едва не замерзли; потом натер ногу, потому что поленился как следует намотать портянки; еще плохо завинтил крышку фляги, и вода пролилась Полозу в котомку; потом забыл огниво в снегу - в общем, Есеню было за что вздуть, и не раз. А до Урдии еще идти и идти!

- Не бойся, не отниму, - улыбнулся Полоз. - Дай взглянуть-то!

Есеня надел цепочку на шею и только тогда позволил Полозу взять медальон в руки.