Черный цветок

Парень посмотрел на выходящую из своей комнаты Тому, но девушка прошла мимо. Отдаваясь мыслям, она остановилась возле кладовки, щелкнула выключателем и скрылась в помещении.

— Думаю, она не пойдет, — сарказм в голосе Наташи зазвенел в воздухе.

— Не делай поспешных выводов, — отмахнулся Роман, продолжая следить, когда Тома покажется вновь.

— Или пойдет, но без нас. Уже полдня куда-то собирается.

— Тома? — Роман подошел к кладовке и заглянул внутрь. В то же мгновение девушка возникла перед ним, но это оказалось так неожиданно, что парень немного растерялся. — Ты… не хочешь…

Прижимая к груди бутылку с какой-то темной жидкостью, она посмотрела на Романа так пристально, будто была не в себе, но вдруг удовлетворительно кивнула и улыбнулась.

— Отлично. Тебе… долго собираться? — хозяйка пожала плечами, снова щелкнула выключателем, закрыла кладовку, прошмыгнула в свою комнату и захлопнула дверь.

Следя за всем этим действом, Наташа смотрела на Романа и, заметив его взгляд на себе, удивленно вздернула брови. Однако буквально через несколько минут Тома показалась в гостиной, тем самым оповещая о своей готовности.

Одета она была, по меньшей мере, не обычно. Прежде всего, для самой себя. Вместо скромного сарафана или футболки с джинсами, в коих девушку привыкли видеть гости, длинное платье с воланами на рукавах, вызвало удивление и заставило взглянуть на нее с совершенно другой стороны. Даже прекрасно выглядящая сегодня Наташа, не смотря на не менее яркий наряд и наличие макияжа, терялась по сравнению с Томой.

Красное платье, поверх которого на плечи был наброшен расшитый, замысловатым орнаментом, платок идеально подчеркивало фигуру девушки. Длинные русые волосы, вьющимися локонами ложились на плечи. Светлая кожа, где-нигде усеянная веснушками, излучала свет, а синие глаза в контрасте с одеждой, казались удивительно яркими. Единственным не подходящим аксессуаром, была переброшенная через плечо длинная холщовая сумка.

Такая одежда скорее подошла бы цыганке, но никак не Томе, но было в этом противоречии какое-то единение.

— Нуу! — протянула Наташа, внимательно изучая девушку. — Может… она участвует в … представлении!?

— Кто знает, — задумчиво ответил Роман. — Так что… идем?

Тома загадочно улыбнулась и кивнула. Идея с костюмом пришла к ней почти в самый последний момент. Хотя платье давно ждало, когда она, наконец, решится его надеть. Красный цвет был ее любимым. Он символизировал пылающий в груди огонь, саму жизнь, любовь, о которой рассказывала бабушка, и расцветший в ее сердце камам.

Сегодня особенная ночь. Сегодня она позволит себе мечтать. Стать той, кем всегда хотела. Почувствовать свободу и отдаться чувствам. Но, только сегодня. Ночь пройдет и, выполнив долг, Тома постарается забыть о том, что никогда не станет явью.

Такого костра Роман, пожалуй, еще никогда не видел. Высокая пирамида, в центре которой возвышался крест с насаженным на него колесом, полыхал ярким пламенем, разрывая темноту. Установленные буквой «п» столы, ломились от разных вкусностей и нарядный народ, то и дело подходил, чтобы перекусить и опрокинуть рюмку. Вокруг костра собрался огромный хоровод из парней и девушек. Двигаясь то одну то в другую сторону, они пели веселые песни и смеялись.

Казалось, люди счастливы просто от того, что смогли собраться вместе. Насладиться общением друг с другом и порадоваться теплой летней и волшебной ночи.

Заразившись обстановкой Наташа невольно пританцовывала, двигаясь в такт завораживающим мотивам и внимательно наблюдала за происходящими действами и представлениями. Роман старался не выпускать ее из виду, но то и дело посматривал в сторону Тамары. Слишком настороженным и суетливым был ее взгляд, а сама девушка чересчур тихой. Роман отвернулся всего на минуту, но этого хватило, чтобы Тома, как сквозь землю провалилась.

Время приближалось. Луна ярко освещала путь, хотя ее помощь была не нужна. Ноги сами несли туда, откуда доносились, слышимые только ей, проникающие в самые отдаленные уголки души, звуки гитары и мелодичный голос.

В окутывающем дурманом тумане, возле полыхающего алым пламенем костра, танцевала цыганка. Не смотря на разносящийся смех, разговоры и звуки музыки, она была одна. Отдаваясь танцу, движения Наны были то резкими, но в мгновение настроение менялось, и женщина соблазняюще извивалась.

Ай, да не будите

То мэн ман молодого.

Ай, да пока солнышко

Ромалэ, не взойдёт.

Ай, люба, тэ люли, чачо данэ.

Ай, пока солнышко, ромалэ, не взойдёт.

… Ай, денти — денти.

Сыйво нэске воля.

Йо овылыв чаяла,

Ке бах, ке доля.

Ай, люба, тэ люли, чачо данэ.

Йо овылыв чаяла, ке бах, ке доля.

Цыганка повернула голову и, заметив Тому, стала танцевать, словно для нее. Не спуская с девушки черных глаз, она рассказывала о своей боли и радости. Безмолвная песня трогала до глубины души, повествуя какой коварной и сладкой бывает любовь.

В какой-то момент цыганка поманила, и девушка, будто завороженная последовала за ней. Останавливаясь возле толстой сосны Нана присела, сняла с небольшого холмика мох, разгребла пальцами землю и на том месте, что-то заблестело.