Черный ветер

— Рядом с телами Ханта и детей нашли около сотни мертвых чаек. Па до конца жизни считал, что они стали жертвами какого-то эксперимента военных с засекреченной базы Форт-Стивенс, располагавшейся по соседству. Но прошло столько лет, что концов теперь вряд ли сыщешь.

— Многое, что творилось во время войны, до сих пор скрыто завесой секретности, — согласился Дирк. — В любом случае, Маргарет, огромное спасибо вам за помощь и информацию.

Выехав из города, он вернулся на прибрежное шоссе и снова покатил на юг. Немного погодя по правую руку показался указатель «Де ЛАУРА-БИЧ». Боковая дорога привела Дирка к открытым воротам с вывеской «ПАРК ФОРТ-СТИВЕНС». Судя по растрескавшемуся асфальту и заросшим подлеском обочинам, дорогой пользовались редко. Сбросив скорость, Дирк перевалил через возвышенный гребень и спустился к заброшенному артиллерийскому каземату. Батарея Рассела служила в свое время одним из бастионов, охранявших вход в устье Колумбии. Построенная еще в Гражданскую, батарея позднее была оснащена тяжелыми дальнобойными морскими орудиями, исправно функционировавшими вплоть до окончания Второй мировой войны. Отсюда открывался прекрасный ввд на отливающую солнечными бликами морскую гладь и длинную полоску пляжа внизу, живописно испещренную фигурками отдыхающих. С удовольствием вдохнув несколько раз полной грудью свежий, насыщенный солью воздух, Дирк пустился в обратный путь. Уступив дорогу встречному черному кадиллаку, для чего пришлось съехать на обочину, он преодолел еще четверть мили и остановил машину у мемориальной доски, привлекшей его внимание. На гранитной плите под детальным рельефным изображением подводной лодки было высечено большими буквами:

21 июня 1942 года в этом месте разорвался артиллерийский снаряд калибра 5,5 дюйма. Один из семнадцати, выпущенных японской субмариной И-25 по береговым укреплениям в устье реки Колумбия. Первый и единственный случай обстрела противником военной базы США на североамериканском континенте за период с 1812 по 1945 год.

Отступив в сторону и пропустив возвращающийся кадиллак, любезно притормозивший, чтобы не поднимать пыли, Дирк еще несколько мгновений разглядывал выбитый в камне силуэт подлодки, потом отвернулся и зашагал обратно к джипу. Внезапно что-то сработало у него в мозгу, заставив вернуться к мемориальной надписи. Так и есть, дата! 21 июня 1942 года. А днем раньше шериф Эдварде обнаружил на берегу мертвые тела Ли Ханта и троих подростков. Достав из бардачка мобильный телефон, Дирк прислонился к капоту и набрал номер. После четырех гудков в трубке послышался густой жизнерадостный бас:

— Перлмуттер слушает.

— Привет, Джулиан, это Дирк Питт. Как поживает мой любимый морской историк?

— Дирк, мальчик мой, ужасно рад снова услышать твой голос. Я тут как раз наслаждался десертом из маринованных зеленых манго, которые твой отец прислал мне с Филиппин. А какие у тебя впечатления от знакомства с Великим Белым Безмолвием?

— Недавно закончили программу исследований Алеутской гряды, так что я уже вернулся на Северо-Запад. Острова, безусловно, прекрасны, но для меня там чуток холодновато.

— Могу себе представить! — с дрожью в голосе пробасил Перлмуттер. — Так чему обязан твоим звонком, Дирк?

— Конкретно меня интересуют японские субмарины периода Второй мировой. А если еще точнее, какие из них обстреливали западное побережье США и не имелось ли у них на борту каких-нибудь необычных видов вооружения?

— Императорский подводный флот, гм-м… — задумчиво произнес историк. — Слыхал я что-то о неудачном рейде японцев, но подробностей не помню. Давно не углублялся в свои архивные данные по этой теме. Но ради тебя готов освежить в памяти дела давно минувших дней.

— Большое спасибо, Джулиан. Уточните заодно, не использовались ли в боеприпасах летучие цианистые соединения.

— Цианистые?! — удивленно переспросил Перлмуттер. — Да уж, действительно редкостная гадость, — покачал он головой, прежде чем положить трубку.

* * *

Несмотря на колоссальное количество редких исторических книг, рукописей и артефактов, собранных под крышей бывшего каретного двора в Джорджтауне, ныне служащего ему домом, Джулиану Перлмуттеру хватило нескольких секунд, чтобы определить местонахождение потребовавшихся ему материалов. Благодаря окладистой седой бороде, искрящимся весельем ярко-голубым глазам и внушительному телосложению он здорово смахивал на Санта Клауса, только ушедшего на покой и изрядно разжиревшего: стрелка весов под его тушей неизменно колебалась на отметке 400 фунтов.[13] Гурман и ценитель выдержанных вин, а также обладатель уникальной библиотеки, Перлмуттер считался одним из крупнейших в мире экспертов по истории морского дела.