Черный ворон

"Нет, неправда, Варя все-таки удивительно красива, только... только когда рядом нет Тани... Опять не то... Лучше вспомни, чем ты обязан ей, как самоотверженно ухаживала она за тобой, беспомощным, подняла на ноги, как она любит тебя... Но Таня... В чем можно упрекнуть Таню? Разве ее поведение не самоотверженно, не бескорыстно? Сегодня она проявила такое понимание и доброту, такую мудрость, на которую ты сам не способен тысячу лет и на которую едва ли способна Варя. Она... она ведь сделала все так, чтобы ты не угрызался, не чувствовал себя подлецом перед нею. Ведь что бы она там ни говорила, если бы она была тебе только другом, то не примчалась бы сюда с другого края света, бросив все дела, которых у нее так много... Или это и есть настоящая дружба?.. Господи, ну почему она такая прекрасная! Ну что бы ей быть чуточку поплоше, поглупей, побабистей – как бы это все упростило! Надавала бы пощечин, укатила

бы, пыхтя как паровоз... Только с ней так быть не может, все это, как она сама сказала, "для быдла"... Или бы Варя была похуже..."

Шумная компания удалилась, напоследок прихватив с собой недопитую бутылку коньяку. Нянечка застучала стульями, передвигая их с места на место и шуруя мокрой тряпкой. Прошествовала мимо дежурная медсестра с биксом в руках, многозначительно глянув в их угол.

– Эй, – сказала Таня и провела ладонью перед самым лицом Павла, – ваше высочество! Народ истомился, спать хочет, а попросить нас выйти вон не решается. Снизойдите!

– А? – встрепенувшись, спросил Павел.

– Заведение закрывается. Пошли отсюда.

– Куда? – Павел поднялся.

– Ты к себе, баиньки. А мы с Варенькой еще поболтаем в беседке.

– Да, – подтвердила Варя, когда Павел вопросительно посмотрел на нее. – Пойду только Алика предупрежу, чтобы, если вдруг кому-то понадоблюсь, позвал.

– Проводим кавалера до палаты, – сказала Таня. – А мы пойдем в сад, послушаем тишину. Я тебя такой штучкой угощу...

Она приоткрыла сумку, показывая,

– Я ведь на работе, – хихикнув, напомнила Варя.

– А никто стаканами глушить и не предлагает. По чуть-чуть, по глоточку...

Таня зевнула, прикрыв рот ладошкой, и потянулась. Варя вздрогнула.

– Ой, прости пожалуйста. Ты ж с дороги не отдыхала, а мне все одно дежурить. Я пойду.

– Давай еще по рюмочке, – предложила Таня. – А потом, если хочешь, приляг прямо здесь. А я посижу еще, спать-то не хочется, а зеваю так, по привычке.

– Нет, ты непременно ложись. Обязательно надо выспаться. А мне в стационар пора. Я там в кабинете на кушеточке покемарю. Не привыкать. Только ты не провожай, не надо...

Она встала. Поднялась и Таня. Неожиданно Варя шагнула к ней и крепко обняла.

– Ты такая хорошая. Спасибо тебе.

Голос ее дрогнул.

– Мне-то за что? – легко, сбивая пафос, спросила Таня. – Это ты у нас хорошая. Большого Брата на ноги подняла...

Такое прозвище она дала Павлу только сегодня, после того как надоумила его, во избежание недоразумений, представить ее Варе как свою кузину.

Варя ткнулась ей в плечо.

– Только... только ты ему, пожалуйста, ничего не рассказывай, что я тут наговорила, ладно? Я сама, потом как-нибудь...

– Я похожа на болтушку? К тому же, знаешь ли, тебе и говорить ничего не обязательно было. И так по глазам видно, как ты его боготворишь. Вы с ним очень похожи.

– С ним?! Да что ты? Я самая обыкновенная, а он... он...

– Во-первых, не такая уж обыкновенная, а во-вторых, я про то, что у него тоже все по глазам видно. Все у вас будет хорошо. Он тебя любит.

Порывистый Варин поцелуй пришелся Тане пониже уха. Таня улыбнулась.

В миг, когда за Варей закрылась дверь, улыбка бесследно стерлась с лица. Вслед Варе полетел символический плевок, сухой, но смачный.

Сестра Тереза траханная! И похотливая. Милосердная сестрица долбаная... И Павел, простодыра, тоже хорош – на что запал, спрашивается? Из такого семейства, а не знает, что медичкам в таких вот привилегированных заведениях чуть не в обязанность вменяется совмещать медицинские услуги с интимными. Но что-то не слыхала, чтобы из-за этого кто-нибудь из чиновных клиентов на них женился. Не отдам! Мой! То, что на даче и в стационаре сестры выполняли еще и другие обязанности и по другому ведомству, Таня лишь догадывалась. А если и так, что это меняет? Шлюха – она во всем шлюха!

Однако же предаваться гневу, даже наедине с собой – роскошь непозволительная. Надо спокойно все обдумать и действовать осторожно, грамотно. Дело здесь тонкое, деликатное, малейший просчет – и мимо кассы...