Черный ворон, я не твой

Кто бы мог подумать, что худенькая и хрупкая Виктория Толоконникова сумеет задержать матерого преступника. Станислав Казимиров получил пулю в легкое, его доставили в больницу, сделали операцию. Сейчас он в реанимации, под охраной, в тяжелейшем состоянии. Говорить он, разумеется, не мог, но сведения о его логове были получены с помощью обнаруженного у него мобильного телефона. Специалисты из технической службы позвонили на один из номеров в его памяти, дождались ответа, а дальше дело техники…

Георгия Савельевича не должны были брать в группу захвата, но среди преступников, возможно, находился его подчиненный капитан Сизов. Поэтому и его выдернули из уютного кабинета, в одной машине со спецназовцами погнали куда-то в лес.

Дачный кооператив, небольшой добротный дом. А там никого. Только один Андрей Сизов. В одних трусах он сладко спал на двуспальной кровати. На стуле у самого изголовья пистолет «беретта», рукояти которого он едва касался пальцами. На спинке кровати женский лифчик. Наверняка, совсем недавно здесь спала его возлюбленная Римма…

Никто не спрашивал у Каракулева, что делать с Андреем. Его скинули на пол, свели руки за спину, надели на них наручники. Он проснулся, медленно открыл глаза, тусклым взглядом вяло обвел взглядом спецназовцев. И снова закрыл их. Такое ощущение, как будто он был под кайфом.

– Обдолбился он, что ли? – спросил следователь, возглавлявший операцию захвата.

– Он никогда не употреблял наркотики, – отрицательно покачал головой майор Каракулев.

– Он и с бандитами раньше не якшался…

Ответом ему послужила скептическая усмешка. И пистолет, бережно уложенный в целлофановый пакетик. Это полбеды, если на оружии обнаружатся отпечатки пальцев Андрея. Куда хуже, если пистолет проходил в розыске как орудие убийства….

При обыске в доме был найден еще один пистолет. Точно такая же «беретта». Похоже, Станислав Казимиров приобрел оптом целую партию таких стволов.

– Куда его? – обращаясь к Каракулеву, спросил следователь.

– Вы здесь командуете, вам и решать, – пожал он плечами.

– А вы заместитель начальника тюрьмы.

– Тогда к нам.

Обвинение Андрею не предъявили, но держать его в изоляторе временного содержания глупо. Да и опасно. Как бы не оказался он в камере с опасными рецидивистами. А еще могут в другую тюрьму перевести…

Андрей был никакой. Иногда он просыпался, открывал глаза, но, казалось, ничего при этом не соображал. Спецназовцы сняли с него наручники, бросили ему одежду, найденную под кроватью. Одевался он правильно – джинсы были шиворот-навыворот, он вернул их в исходное положение, в рукава рубашки руки сунул, а не ноги. Но как же долго все это происходило, как будто в замедленной съемке. Пожалуй, обратная дорога в Рубеж заняла меньше времени, чем он одевался…

Андрей частенько ходил в наряд дежурным помощником начальника караула. Да и по долгу прямого своего служебного предназначения он должен был принимать этап с заключенными. Но сегодня приняли его самого. Без оцепления, без собак, без окриков. Начальник караула молча, поджав губы, смотрел, как Андрей идет на «вокзал». В глазах непонимание, но сочувствие – любой из тех, кто служил сейчас по правую сторону решетки, мог оказаться по левую. Вопрос, за что. Одно дело попасть под следствие за взятку или злоупотребление. И совсем другое – за участие в вооруженной банде…

Пока все указывало на то, что Андрей виновен. Но Георгий Савельевич не стал делать из него изгоя и распорядился поместить его в одиночную камеру в блок для бывших сотрудников.

Андрей ничего не понимал. Узилице, в которое он угодил по воле семьи Казимировых, существенно отличалась от тюремных камер старой тюрьмы. Хотя бы тем, что стены там были светлыми, без скабрезных начертаний, без трещин с клопами. Но потолок там был очень низким, до него можно было достать, не выпрямляя руки. И здесь, где он сейчас находился, стены тоже светлые, но из-за того, что оклеены обоями. А потолок высоченный, как в той тюрьме, где он служил. И вода… У Казимировых в подвале не было водопровода и канализации, а здесь есть все. Только немного неисправно – слышно, как струится вода из крана, звонко бьет по железу раковины-умывальника. И запах от унитаза. Опять же шконка, сваренная из уголков и полос. И лампочка глубоко вделана в потолок, чтобы к ней нельзя было подсоединить провод в соответствии со старыми и отнюдь не добрыми традициями, когда заключенным не полагалось пользоваться электричеством…

Или Казимиров перевез его куда-то. Или… Андрей закрыл глаза, в попытке сфокусировать разбегающиеся мысли, напряг память… Надо было вспомнить сон, который он видел, пока спал. Дом, постель, озадаченное лицо майора Каракулева, спецназовцы швыряют ему в лицо одежду, которую он должен был надеть, тряска в зарешеченном автобусе, удивленные глаза начкара, тюремный «вокзал»… А может, это и не сон был?..