Черный ворон: Приключения Шерлока Холмса в России т.2

— Кого это? — удивился я.

— А Карцева, разве вы уже забыли? — спросил Холмс.

— Но ведь, насколько я знаю, он сидит за надежной решеткой! — проговорил я.

— И все-таки мы навестим его сегодня, — ответил Холмс. — Не хотите ли пройтись вместе со мной в тюрьму?

— С удовольствием!

Мы оделись и вышли на улицу, направившись к зданию тюрьмы.

Вскоре мы были уже у ворот, в которые нас пропустили беспрепятственно.

Тут же во дворе мы встретили и самого смотрителя тюрьмы.

Поздоровавшись с нами, он пригласил нас к себе на квартиру, где мы застали в столовой кипящий самовар.

— Ну, как наш арестант? — полюбопытствовал Холмс.

Смотритель развел руками.

— Ничего не могу сказать про него, — ответил он. — Ведет себя смирно, больше лежит и, мне кажется, он совершенно отбросил мысль о бегстве.

— Вы так полагаете?

— По крайней мере, он не выдает ни единым жестом своих намерений.

— Он, вероятно, скучает?

— Очень. За эти три дня он так сильно изменился, что положительно выглядит выходцем с того света! Ест мало…

— Он питается на свой счет? — полюбопытствовал Холмс.

— Да, — ответил смотритель. — Ведь у нас это разрешается. Вчера он заявил мне, что чувствует сильный упадок сил, и просил, между прочим, покупать ему ежедневно по полфунта сырого мяса…

— Это еще для чего? — удивился Холмс.

— Он ест его сырьем и говорить, что это поддерживает его силы.

— И действительно ест?

— Ест. Это видели и часовые, — ответил смотритель. — Признаюсь, его вид настолько обеспокоил меня, что я даже предложил ему лечь в нашу тюремную больницу, но он наотрез отказался.

— Что же он ответил?

— Говорит, что если ему суждено умереть, так и в больнице умрет, а поэтому нечего и места менять.

Холмс казался очень задумчивым.

Несколько минут он угрюмо молчал, весь погруженный в свои думы.

Наконец, он поднял голову.

— Насколько я помню, при его аресте у него было отобрано решительно все, кроме носового платка?..

— Совершенно верно! — подтвердил смотритель.

— Каким же образом у него очутились деньги? — неожиданно спросил Холмс.

— Деньги? — растерянно пробормотал смотритель. — Гм… деньги… Признаюсь, я об этом не подумал!

— А между тем, они у него несомненно есть, так как он делает покупки. Между тем нельзя предположить, чтобы человек заранее знал о своем аресте и зашил деньги себе в платье. Да… Кроме того, я сам видел, как его платье ощупывали самым тщательны образом…

— А здесь и совсем отобрали, — подсказал смотритель. — Он с ног до головы переодевался при мне.

Несколько минут снова длилось тяжелое молчание.

— Нет сомнения, что он имеет сношения с внешним миром, — произнес, наконец, Холмс решительным тоном, — и деньги он получает извне.

— Что вы говорите? — воскликнул смотритель, вскакивая со стула.

— Это так же верно, как и то, что мы сидим с вами вместе, — произнес Холмс.

Он встал со стула и нервно зашагал взад и вперед по комнате.

— Гм… болен… сырое мясо… отказывается от больницы… — бормотал он про себя, шагая по комнате. — Да, да… очень странно…

— Вы находите в его поведении что-нибудь особенное? — с беспокойством спросил смотритель.

— Карцев готовится к чему-то, — ответил Холмс. — В этом нет никакого сомнения! Вы угадали: его поведение сильно интересует меня и мне придется слегка понаблюдать за ним.

— Но что именно находите вы странным? — не успокаивался смотритель.

— Я не могу вам открыть мои мысли раньше времени, — ответил Холмс. — Могу лишь посоветовать вам удвоить надзор за преступником.

Посидев у смотрителя еще несколько минут, мы попросили провести нас к камере Карцева.

Когда мы вошли к Карцеву, он, вероятно, спал. Но при нашем входе он проснулся и, сразу узнав нас, быстро поднялся с кровати, дружески протянув Холмсу руку.

— Хоть мы и враги, но я привык ценить ум, — произнес он немного ослабевшим голосом. — Вот почему я радуюсь всегда, видя вас при той обстановке, в которой вы не можете сделать мне никакого вреда…

— Вы знаете прекрасно, что и я очень люблю вас в той обстановке, в которой вы не можете делать зла другим, — улыбаясь, ответил Холмс, садясь рядом с Карцевым на кровать и внимательно оглядывая его с головы до ног.

За три дня тюремного заключения Карцев, действительно, страшно изменился. Лицо его побледнело, щеки ввалились, глаза горели болезненным лихорадочным блеском. Весь он осунулся и словно постарел.

— Однако, вид у вас неважный! — проговорил Холмс. — С такими силами вряд ли можно привести в исполнение свое обещание.

Карцев болезненно улыбнулся.

— Да, лишение свободы сильно-таки подействовало на меня, — ответил он. — Я и сам не ожидал…

Он вдруг насмешливо взглянул на Холмса и спросил:

— Неужели же вы так наивны, думая что я так и дам себя повесить?

— То есть?

— То есть, что я не буду искать средств к освобождению? Правда, в таком виде я не гожусь никуда, но… как только я поправлюсь, я займусь своим делом…

— В чем и желаю вам успеха, — улыбнулся Холмс.

— Благодарю вас, — серьезно ответил Карцев. — Как только я окажусь на свободе, я не замедлю известить вас об этом. А пока я подкрепляю свои силы самой питательной пищей.