Черный ворон: Приключения Шерлока Холмса в России т.2

Но этим странности отнюдь не исчерпываются. Если в других рассказах Никитина повествователем, как и положено, выступает доктор Уотсон, здесь повествование ведется в третьем лице, то есть роль нарратора берет на себя автор. Для сравнения укажем, что подобная техника применяется лишь в двух написанных гораздо позже рассказах Конан Дойля о Холмсе, «Его прощальный поклон» и «Камень Мазарини». С другой стороны, эта повествовательная техника традиционна для переводных «выпусков»; характерны для «выпусков» и рубленые фразы-абзацы рассказа.

Далее, злоумышленники в «Главном доме» создают вокруг нужного им ярмарочного помещения ауру заколдованного, проклятого места, используя светящийся скелет (призрак материализуется посредством синематографического аппарата). Но испускающий мрачное свечение призрак-скелет, созданный с помощью подручных технических средств (кости, фосфор и споры грибов), уже был использован — и притом в схожих целях — в «Таинственном доме»!

Призраков, видений и привидений в рассказах П. Никитина немало, но вся эта «область сверхъестественного», как правило, получает трудами Шерлока Холмса логичное и рациональное объяснение. Однако в рассказе «Убийцы», выполненном в том же «рубленом» и, скажем прямо, разухабистом ключе, финальную разгадку обеспечивает не дедукция и не отважная погоня за преступниками, а… мистическое прозрение! «С сегодняшнего дня я начинаю верить в таинственные явления» — подводит итог Холмс.

Как говорится, невероятно, непредставимо, но факт… И уж совсем непредставимо, чтобы благородный Шерлок Холмс, обрисованный в первых рассказах никитинского цикла, произносил такую тираду, как его бледная копия из «Главного дома»: «Мы, англичане, пересчитываем каждый шаг и момент на деньги и, конечно, несмотря на живейший интерес, который вы вызвали у меня рассказом, я не стал бы терять времени даром. Потрудитесь написать обязательство».

В чем же дело? Неужто Никитин внезапно ударился в мистицизм — и был так ошарашен потусторонними откровениями, что напрочь позабыл, где, когда и как Холмс изучил русский язык, упустил из виду, что сыщик целых три года прожил в России, дважды за очень короткое время использовал один и тот же сюжетный ход? Мало того — решил вдруг полностью исказить главные, основополагающие черты характера и свойства личности героя?

Что это? Небрежность? Помрачение рассудка?

Вовсе нет. Любой внимательный читатель и без дедуктивных талантов Шерлока Холмса не может не заметить очевидное: такие рассказы, как «Тайна нижегородского Главного дома» или «Убийцы», написаны совсем другой рукой, совершенно иным писательским почерком. Отсюда необъяснимая забывчивость П. Никитина, сюжетные нестыковки и повторы, смена нарративной стратегии и вторжение чуждых (мистических) элементов. Не вдаваясь в детальный стилистический анализ, добавим, что чужая рука, по крайней мере на уровне отрывков, ощущается и в некоторых рассказах второго цикла Никитина, «Воскресший Шерлок Холмс в России».

Вывод напрашивается — «П. Никитиных» было как минимум двое. Назовем их «Никитин-I» и «Никитин-II».

Основной массив рассказов, судя по всему, написан Никитиным-I. Это автор, вдохновленный каноническим Шерлоком Холмсом и серьезно вознамерившийся создать его российский эквивалент. Во всех его пастишах сквозит глубокое уважение к оригиналу: сознавая свою ограниченность как стилизатора, Никитин-I тщательно старается воспроизвести некий дух и, безусловно, структуру рассказов Конан Дойля, выстраивает систему внутренних связей и отсылок не только к прототипу (такова серия рассказов о противостоянии Шерлока Холмса и «русского Мориарти» Бориса Николаевича Карцева), но и к другим иконическим произведениям детективного жанра (в «Страшном душителе», к примеру, сквозят мотивы «Убийства на улице Морг» Э. По). Можно отметить у Никитина-I и отчетливые либеральные нотки: так, он не упускает случая основательно «пройтись» по черносотенным мракобесам из «Союза русского народа» или раскритиковать вековечное бездарнохищническое отношение российских властей к природным богатствам страны. Некоторые его язвительные пассажи об армии полицейских и тайных агентов, поглощенных борьбой с инакомыслием, звучат удивительно актуально и словно написаны о современной России:

— До свидания, Англия! — воскликнул я. — Мы отправляемся в страну снега и медведей!

Холмс улыбнулся.

— Было бы вернее, дорогой Ватсон, если бы вы сказали: в страну чрезвычайных охран. Россия — одна из самых курьезных стран: когда у нее кончается война, она заводит чрезвычайные охраны, по положениям о которых полиция и войска, приведенные на военное положение, начинают защищаться и защищать…