Черный воздух. Лучшие рассказы

Тут с северо-востока налетели буйные ветры, никак не желавшие униматься, и спустя три недели после прохода сквозь Оркнейский архипелаг Армада не приблизилась к Испании ни на пядь. Положение на «Ла Лавии», как и на остальных кораблях, сложилось – отчаянней некуда. Без смерти не обходилось ни дня. Умерших бросали за борт без каких-либо церемоний, разве что с крестиком, отпечатанным оборотной стороной Мануэлева образка на плече. После стольких потерь нехватка воды и пищи сделалась не такой острой, как прежде, однако угрозу собою по-прежнему представляла очень и очень серьезную. Теперь «Ла Лавией» управлял призрак, жалкая тень команды, по большей части собранная из солдат. Для постоянной работы на помпах людей уже не хватало, а Атлантика каждый день отворяла в изрядно потрепанном корпусе новые течи. Вода набиралась в трюмы в таких количествах, что исправляющий должность капитана (плавание он начинал третьим помощником) решил идти к Испании напрямик, не плутая зря вдоль незнакомого западного побережья Ирландии. Поддержанное капитанами еще полудюжины поврежденных кораблей его решение было передано основной части флота, ушедшей дальше на запад, прежде чем взять курс на Испанию, и вскоре, с дозволения прикованного хворью к постели адмирала Медина-Сидония, «Ла Лавия» повернула на юг.

К несчастью вскоре после того, как корабли повернули домой, с направления чуть к норду от веста налетел ужасный шторм. Против такого они оказались бессильны. Ныряя во впадины меж волнами, «Ла Лавия» содрогалась под их ударами, пока не очутилась невдалеке от подветренного берега, побережья Ирландии.

То был конец, и все это поняли сразу же – особенно Мануэль, так как воздух вокруг почернел. Тучи, точно тысячи черных английских ядер, в десять ярусов плыли едва не над самыми мачтами, плевались молниями, сталкиваясь друг с дружкой. Воздух под тучами тоже был черен, только не так густ: зримый, словно морские волны, ветер яростными, дымчатыми водоворотами вился вокруг мачт. Товарищи Мануэля хоть мельком, да видели подветренный берег, но сам он не мог разглядеть во всей этой черноте ничего. Между тем все вокруг завопили от страха: очевидно, корабль несло к сплошной отвесной скале. Да, если так, это вправду конец…

Однако бывшим третьим помощником, выбившимся в капитаны, оставалось лишь восхищаться. Встав к штурвалу, он закричал, веля впередсмотрящему в «вороньем гнезде» искать среди скал, на которые гонит их буря, хоть какую-нибудь бухту. Но приказание оставаться на местах Мануэль, подобно многим другим, пропустил мимо ушей – за явной бессмысленностью такового. На баке, на юте, повсюду вокруг одни обнимались на прощание, другие в ужасе прятались за переборками. Многие, подходя к Мануэлю, просили коснуться их, и Мануэль, раздраженно расхаживая по полубаку, касался их лбов. Как только он к кому-либо притрагивался, одни из таких взлетали прямиком в небо, другие же прыгали за борт и, едва достигнув воды, превращались в бурых дельфинов, но Мануэль ничего этого не замечал – он молился, молился, молился во всю силу голоса:

– Зачем этот шторм, Господи, зачем? Те ветры с норда, не пускавшие нас вперед… только из-за них я и здесь. Выходит, здесь я тебе и нужен, но для чего, для чего, для чего? Хуан мертв, и Лэр мертв, и Пьетро, и Абеддин, а скоро и мы все погибнем, а чего ради? Так же нечестно! Ведь ты обещал воротить нас домой!

В ярости он выхватил нож для резки фитилей, сполз вниз, на залитую волнами палубу, подбежал к грот-мачте и с силой, глубоко вогнал клинок в дерево, усеянное намертво въевшимися в него песчинками.

– Вот! Вот твоей буре, вот!

– Экое святотатство, – заметил Лэр, выдернув нож из мачты и швырнув его за борт. – Ты же знаешь, что значит воткнутый в мачту клинок. Проделывая подобное в такой страшный шторм, ты оскорбляешь богов куда старше, древнее… и много могущественнее Иисуса.

– Вот, кстати, о святотатстве, – парировал Мануэль. – Такие вещи говоришь и еще удивляешься, отчего до сих пор блуждаешь призраком в море? Сам бы поостерегся!

Подняв взгляд, он обнаружил на грот-марсе святую Анну, указывающую третьему помощнику путь.

– Слыхала, что сказал Лэр? – крикнул ей Мануэль, но святая его не услышала.

– Слова, которым я учил тебя, помнишь? – спросил Лэр.

– Конечно, помню! Но ты, Лэр, не докучай мне сейчас: подожди, скоро и я тоже призраком стану.

Лэр отступил назад, но Мануэль, передумав с ним расставаться, окликнул его:

– Скажи, Лэр, за что нам такие кары? Ведь мы же шли в поход во славу Господа, разве нет? Не понимаю я…

Лэр, улыбнувшись, развернулся кругом, и Мануэль увидел за спиной штурмана крылья – белоперые крылья, ослепительно яркие на фоне черного, мрачного воздуха.

– Ты сам знаешь все, что я мог бы сказать.

С этими словами Лэр крепко стиснул плечо Мануэля, расправил крылья, чайкой взвился в черную высь и взял курс на восток.