Черный выход

Где-то, совсем недалеко, захрустели ломающиеся ветки. Долетели встревоженные голоса.

Они идут!

Фомин отлепился от столба и как можно быстрее пошел к высокому сугробу, ощущая под ногами железные горбы рельсов. Нагнулся, подцепил еле заметный кусок выцветшего брезента, ощущая под пальцами задубевшую фактуру ткани, и с усилием оттащил полог в сторону. С шумом съехал снег, брезент захрустел и покатился вниз по склону Игорь удовлетворенно выдохнул и позволил потрескавшимся от мороза губам растянуться в улыбке.

Перед ним предстала старая дрезина с рычажным механизмом. На деревянных и стальных деталях серебрился иней, над белоснежным настом торчали полумесяцы колес, в помосте не хватало пары досок.

– Выноси, родная! – с чувством произнес Фомин, крякнул и попытался столкнуть дрезину с места.

Голоса патрульных приближались, явственно слышались отдельные слова. Судя по этим словам, ооновцы были очень злы.

А проклятая дрезина не сдвинулась с места ни на сантиметр! Колеса примерзли к стальному полотну.

– Давай! – сдавленно просипел Фомин, налегая грудью на тяжелую тележку и упираясь в разъезжающийся снег. Чуть не упал, вновь надавил плечом, попробовал раскачать.

Дрезина скрипела, но сопротивлялась.

Тогда Игорь решил прибегнуть к последнему методу. Напряженно вслушиваясь в приближающиеся звуки преследования, он встал напротив первого колеса и расстегнул ширинку.

* * *

Только в кино сталкеры, выйдя из Зоны, тут же бросаются с целыми баулами хабара к ближайшему торговцу, сидящему в некоем подобии скобяной лавки и практически в открытую скупающему инопланетную дрянь. В жизни все не так. От Зоны нужно отойти, отмыться, отлежаться. Вернувшихся всегда видно, они чем-то отличаются от окружающих. Какой-то апатичной усталостью, излишней дерганостью и раздражительностью. Затравленностью во взгляде. Через несколько часов подавленность проходит, возвращается «человеческий» вид. «Тень Зоны» отпускает, если говорить поэтическим языком. Если говорить языком сталкеров – пропадает перегруз.

Некоторые предпочитают пересиживать перегруз до прихода в Искитим, отсыпаясь пару часов где-нибудь в кустах. Некоторые возвращаются исключительно ночью, стараясь избегать ненужных глаз. Некоторые умудряются проскользнуть и днем, обводя вокруг носа и своих, и всевидящих комитетских стукачей. Однако в городе все равно все знают, кто занимается собирательством внеземных объектов, кто барыжит, кто крышует. Чего уж, каждый пацан знал, где живет и как выглядит Беня Вездеход, какие известные артефакты нашел Лёха Ползуба, чем занимаются ребята Роди Волчка.

Мало знать, а ты поймай!

Подобный принцип совсем не подходил Игорю. Он старался, чтобы и не поймали, и никто не узнал о его нелегальном заработке. Особенно домашние. Причем дело было не только в страхе перед неприятными разговорами и материнскими слезами, а еще и в том, что дома обитает тот, кому вообще не нужно знать сколько и на что зарабатывает Фомин.

Дома обитал отчим.

Игорь бросил дрезину недалеко от «карантинки» – окраинного района Чернореченского, пустующего с начала девяностых. После неожиданного расширения территории Посещения жителей отсюда в спешном порядке переселили в другие районы Искитима, самым удачливым достались квартиры в Новосибирске. Долгое время сюда вообще опасались ходить, боялись неведомой инопланетной чумы, а потом привыкли, успокоились. До сих пор были популярны страшилки о всяких ужасных чудовищах, вылезших из Зоны и забравшихся в подвалы заброшенных домов, о ночных криках и странных звуках.

Детским сказкам Игорь давно уже не верил. Нет в Зоне монстров, кроме разве что мифических шатунов. И ночами тут воют разве что осатаневшие наркоманы да сбрендившие уфологи. Фомин уже пару лет ходил через «карантинку» на работу, как и десяток других горожан, и ничего загадочного и мистического до сих пор не встречал. Вот и сейчас, переодевшись в засаленную робу и старенькую дубленку, нахлобучив лохматую собачью шапку, Игорь, оставив пустой рюкзак и влажную одежду в тайнике, тяжело шагал по узкой пустой улочке. Встреть его кто из знакомых, то удивились бы, насколько устало выглядел Игорь. Впрочем, неудивительно – работа на железке тяжела и однообразна.

И вряд ли кто подумает, что он, Игорь Фомин, сцепщик вагонов товарного перегона Искитим – Черепанове, валится с ног не от трудовой усталости, а от того, что у него сталкерский перегруз. По крайней мере Игорь рассчитывал именно на это.

До родного квартала Фомин добрался уже затемно, влившись в вечерний поток идущих по своим делам горожан. Заскочил в продуктовый, купил кефир, полпалки вареной колбасы и буханку черного. Не удержавшись, впился в хлеб прямо на ходу, отрывая зубами тугую корку и сочно жуя мякиш. В животе заурчало – молодой организм требовал еще и побольше.