Черный замок

Юноша захлопнул рот. Почему-то хотелось решить неожиданную дилемму, выбрать. Гномон не работает без солнца, но орудием ему служит тень… Тень! Романд резко обернулся, уловив краем глаза движение и охнул от ужаса — колонны вдруг налились красками, обрели жизнь. Зашелестел песок, мерно закапала вода, под стелой появилась новая тёмная полоса, однако не это испугало юношу. Что он, чудес не видел?

Нет — каждую фигуру украшали змеи. И теперь гадины, покинув свои насесты, целенаправленно двигались к чародею. От песочных часов величественно ползла, посверкивая оранжевыми пятнами, серо-бурая гюрза шага четыре в длину. Клепсидра вышвырнула из своих недр ехидну — та блестела мокрыми боками, оставляя за собой отчётливо видимый на белых плитах след. Из-за гномона несмело выглянула найя, однако уже спустя мгновение она оказалась у возвышения, на котором переминался перепуганный Романд, вытянулась и значимо, с намёком раздула капюшон.

Керлик был прав, когда удивлялся неприязни зятя к змеям, но юноша не мог пересилить себя: Зелеш он, конечно, Зелеш, но гадин ползучих ненавидел, поэтому решил бежать прочь, обратно к звёздам. Но даже не сумел пошевелить ногами… Предчувствуя самое худшее, чародей посмотрел вниз и на этот раз действительно чуть не умер от страха — помост-пирамидка оказался не чем иным, как свернувшейся в десятки толстых колец царицей змей, сказочной анакондой. Вот, она подняла голову… улыбнулась и прошипела:

— Романд…

Знакомый голос!

— Романд, — тихо, но настойчиво. Голос привык повелевать, и не сомневался, что ему подчинятся. — Романд. Открой свои чудесные голубенькие глазки, мальчик.

Интонация не изменилась, зато ощущения — очень. Лёгкое дуновение ветерка, и по лицу ударили, болезненно и неприятно. Пощёчина — всегда неприятно. Вторая — тем более. Третью Романд предотвратил: почувствовав движение-ветер, юноша дёрнулся и перехватил руку, с силой сжал. Затем с трудом разлепил веки… Непонятно, в руке сила палаческих тисков, а в ресницах тяжесть оков каторжника.

— Да, не зря ты меч себе на пояс нацепил.

Имлунд, как обычно (а умеет ли он иначе?), холодно улыбнулся и палец за пальцем, медленно и осторожно оторвал от своей ладони руку сына.

— Плохо выглядите, герцог, — губы, чем-то склеенные, раскрылись с трудом. Они болели, казались распухшими и одновременно сухими — дотронься, и лопнут.

— Ты, шутник, не лучше, — хмыкнул герцог.

Странно было видеть его всего исцарапанного, встрёпанного, с кровоподтёком на лбу. Из одежды в поле зрения попадал кружевной воротник — тоже измаранный и драный. И несмотря ни на что, в Имлунде без труда угадывался властитель и повелитель. Господин. Романд не знал, что отец сейчас улавливает в сыне то же самое. То, что делает короля королём в каменоломнях, среди измождённых и грязных нищих, на смертном одре, — ранее в Романде это пряталось глубоко внутри, а теперь смело и нетерпимо выбиралось наружу.

— Что произошло?

— Ты решил полетать, — Имлунда не испугали сузившиеся по-кошачьи… или, что вероятнее, по-змеиному зрачки. Он и сам на такие фокусы горазд.

— А вы, наверное, поддались приступу старческого маразма и составили мне компанию! — прохрипел Романд. Отец в ответ тихо рассмеялся, в этот миг в глазах герцога юноша уловил что-то знакомое и… человеческое. Имлунд искренне веселился, хотя и сдерживал себя.

— РоРРХам, — констатировал он. — За такое пороть положено.

— Извините, — Романд покраснел от стыда. Что он, в самом деле?! Зачем человека оскорблять, если проблема не в нём, а в самом себе?

— Значит, пороли, — правильно понял Имлунд, — но от задницы до языка путь не близкий, правда, до мозгов ещё дальше… В общем, полетать мы с тобой полетали, а с посадкой нехорошо вышло. Мне вовсе не повезло: приземлился прямо на тебя, а ты у нас ещё тот мешок с костями — лучше бы уж на камни.

Романд дёрнулся — заехать бы по этой наглой роже! Чтобы окосела!!

— Ого! Живчик! — усмехнулся герцог. — Следовательно, можем встать. Убираться отсюда надо — не дай Свет и Тьма ещё каких небесных «подарков».

Юноша, гордо отказавшись от предложенной помощи, вскочил и не сдержал крика. Правая нога превратилась в сплошную боль, в её воплощение в Мире. Не видя ничего перед собой из-за брызнувших слёз, Романд замахал руками и собрался повалиться куда-то вниз, явно не на уступ, на котором до того лежал. Однако Имлунд, сдавленно матерясь сквозь зубы, подхватил сына под мышки и втянул под нависающий над головами кусок скалы. Вовремя — сверху радостным весенним потоком брызнула каменная лавина.

— Ро-оманд, — протянул герцог, с ощутимым трудом, но быстро выбираясь из-под безвольного тела юноши. — Ты у нас в Орлиных горах был? Был. Тебе объясняли, что не следует делать в горах? Объясняли. Так какого демона ты вопишь?

И вся тирада на одном дыхании, холодным, медленным тоном.

— Я случайно, — чародей вновь залился краской, аж побагровел. — Нога.