Черный заповедник

Разведка петляла недолго и привела его к огромному озеру, которого в окрестностях дачи никогда не было в помине. Некоторое время ошеломленный Егорыч стоял на берегу, лупая глазами. Потом догадался направить захваченный с собой армейский бинокль на далекий противоположный берег — там, где ему вроде бы как померещилось движение.

Егорыч не помнил, как он оказался снова в доме, как сдвигал хлипкую дачную мебель, баррикадируя двери и окна. Страшные бесовские хари каких-то огромных безобразных чудовищ с чертями у них на спинах все еще стояли перед его глазами, наполняя сцепленное ужасом сознание одной-единственной мыслью — допился. Допился, сдох и лежит-воняет в своей берлоге, в то время как душа его угодила в самое что ни есть пекло, с самыми настоящими чертями. Черти, должно быть, прочесывали окрестности и искали Егорыча изо всех сил. И все-таки нашли. Когда дверь в его дом рухнула и в проеме показалась уродливая харя первого беса, обреченный дачник сделал единственное, что ему оставалось — схватился за топор…

… Шкаф вернули на место, для верности подперев его еще сундуком. Окно закупорили наглухо — во избежание малейшего просачивания света. Еще до принятия всех этих предосторожностей Серега отнес труп собаки подальше в лес — чтобы не привлекала ничьего голодного внимания. Четверо людей собрались в самой дальней комнате старой дачи. В этой же комнате заделали лежбища, так как кровать у Егорыча имелась только одна, и на нее почти сразу пришлось уложить Вадима. Яна на правах какого-никакого врача сама промыла его раны и сделала перевязки. Из-за долгого пребывания в воде переохладившийся разведчик потерял много крови. Поэтому ему пришлось принять горизонтальное положение, и ночлег спутники обустраивали сами. Впрочем, обустраивать особо было нечего.

Две свечи и керосиновая лампа давали вполне достаточно света, даже сотворяя атмосферу некого уюта. На четырех сдвинутых табуретках, застеленных желтыми газетами, разложили нехитрую снедь, которую Егорыч взял под закуску. К счастью, на дачу собирался он надолго, и еды теперь хватало всем. Тем более, что несостоявшийся алкоголик сам почти не ел, полностью предоставив хлеб, лук, сало и консервы гостям. Егорыч все еще пребывал под впечатлением от услышанного — и увиденного. К тому же, несмотря на принятое «лекарство», ему по-прежнему нездоровилось. И только осознание того, что он теперь не один, удерживало неудачливого дачника от подспудного желания снова забиться в чулан в обнимку с топором.

Несмотря на дикую усталость Яна, напротив, чувствовала себя не в пример лучше. Ей повезло — покойная супруга Егорыча имела похожие габариты, и ее вещи как раз и хранились в том самом сундуке, который теперь подпирал шкаф у двери. Облачившись в пахнущие затхлостью, но вполне удобные и годные дачные штаны, и свитер, и обувшись, девушка вновь почувствовала себя человеком. Настолько, что глядя на Егорыча, даже поймала себя на том, что ей жалко этого зеленого попаданца, растерянного и напуганного. То ли дело она — уже без малого местная старожилка…

— … мутанты, значит, — продолжая разговор, угрюмо подытожил Егорыч, грея в руках чашку с остывшим чаем. Когда стемнело так, что нельзя было издали увидеть дым, Серега рискнул и разжег-таки печку. В домике сразу стало теплее, и вследствие уютнее. Продрогшие за день разведчики и их дама поспешили влить в себя не меньше, чем по пять чашек сладкого чая, кайфуя от самой возможности прогреть организмы снаружи и изнутри. — А ты, значит, тоже мутант?

Вадим здоровой рукой поставил свою чашку на газеты и взял еще один бутерброд с салом.

— Я не такой, как они, — обсмотрев бутерброд со всех сторон, он надкусил с краю и, на миг задумавшись, отправил пищу в пасть целиком. — Это другое.

— Как так — другое?

— Да ты не волнуйся, дядь Паш, — Серега правильно разгадал суть вопроса. — Вадька уже четыре года такой. Он больше не принимает — а значит, мутация прогрессировать не будет. Да и даже если б принимал… Вероятность потери квазами мозгов — далеко не сто процентов. Это и случается уже после того, как они на людей перестают быть похожи. А Вадька почти человек… если особо не присматриваться. Правильно говорю, Снежок?

Яна нахмурилась.

— Ты сказал, «не принимает»? — игнорируя последний вопрос, уточнила она. — Вадя не сам такой стал? Он… что-то для этого принимал?

— Не сам, — старший разведчик спокойно выдержал ее взгляд. — Мне пришлось это сделать.

Он запнулся, подыскивая слова.

— Некоторым из… гостей Улей дает сверхъестественные способности, которые называют Даром. Хотя наш протоиерей Леонид считает это дело искусами бесовскими, и я с ним согласен. Дар — искушение. Получаешь. А потом хочется сделать его больше, сильнее. Еще, и еще. Ну, а как же. С ним-то удобнее. Вот только плата…

Вадим помолчал. Другие молчали тоже, ожидая продолжения.