Черный завет. Книга 2

Роксана молчала. Она не собиралась его успокаивать. Парень — он без малого мужчина. Иной поплачется в жилетку, а после опомнится и на тебе же отобьется, за то, что свидетельницей его унижения была.

— Чтоб в наших врагах крови меньше осталось, чем в этом кубке, — лихой чернобровый разбойник с длинными волосами, разобранными на пробор и стянутыми на затылке, несколькими глотками осушил здоровую кружку с молодым вином.

Роксана не обратила бы внимания на этот тост, в ворохе себе подобных, если бы после него разбойники дружно не поднялись бы со своих мест. Корнил о чем-то негромко заговорил, остальные слушали, нельзя сказать чтоб очень уж внимательно. Чернобровый то и дело вставлял веское слово, под ободрительные возгласы остальных.

До Роксаны долетали лишь отдельные слова. Смутное предчувствие грядущей беды шевельнулось в душе и тут же получило подтверждение. Среди оживленно переговаривающихся разбойников девушка заметила Протаса. Юнец тоже получил слово. О чем он говорил, Роксана не слышала, но жест — вытянутую в ее сторону руку не заметить не могла. Сердце глухо ударило в грудь: если за дело взялся Протас беды не миновать. А памятуя о том, какое сильное чувство он к ней испытывал, можно было не сомневаться — эта беда по ее душу.

Наконец, главари разбойников ударили по рукам. От общей толпы отделилось несколько человек. Один из них, толстяк, которому Роксана была обязана своим пребыванием у разбойников, что-то негромко доказывал высокому белобрысому мужчине, следовавшему за ним попятам. Не отставая от них ни на шаг, улыбаясь широкой улыбкой охотника, только что добившего своего первого волка, прямо к ее повозке шел Протас. Ворот красной косоворотки, расстегнутой у плеча, бился крылом на ветру. Роксана заставила себя улыбнуться, глядя в эти безумные, зараженные лихорадочным блеском глаза.

— Что-то случилось? — встрепенулся Леон, но ей, с трудом выдерживающей молчаливую дуэль было не до него.

Протас продолжал идти прямо на нее и она встречала его улыбкой, от которой сводило скулы. Роксана поздно заметила, что толстяк с белобрысым повернули налево и остановились у повозки с кочевниками. Еще не веря в то, что счастливо избежала неизвестно чего, девушка с удовольствием отметила, как Протас отбил себе руку, походя стукнув со всей силы по железным прутьям. Подскочила Ириния, спросонок непонимающе озираясь по сторонам. А Протас уже стоял рядом с товарищами.

— Вот этот, — толстый палец ткнул в Фагран-дэя, щурившего сонные глаза. — Этот сильный, чуть решетку не сломал.

— Думай, что говоришь, — белобрысый почесал в затылке. — У этого вся сила в ругань уйдет. Проиграем с этим. Ты как думаешь, Протас?

— А мне и думать не надо, — Протас ухватился за навесной замок, стягивающий железные прутья. — Вот тот. И Корнил так думает.

Для Роксаны не осталось тайным, на кого он указал. Однако Ханаан-дэй, безучастно сидевший на корточках, даже глаз не открыл. Протас добрался до него и сквозь прутья. Сильный удар в бок, заставил кочевника открыть один глаз.

— Ты, выходи, — тихо приказал Протас.

— Мне не надо, — Ханаан-дэй разлепил сухие губы.

— Выходи, говорю. Драться будешь.

— Зачем?

— Затем, что на тебя столько поставили, сколько вы все вместе взятые не стоите в базарный день на ярмарке.

Ханаан-дэй молчал, равнодушно взирая на разбойников, и не двигался.

— А если не пойдешь, — Протас шумно вздохнул, — наш проигрыш будет. Но Корнил злой сейчас, за такой проигрыш всех вас порешит. Было вас мало — так еще меньше станет. На семерых, — он коротко хохотнул. — Идешь?

Ханаан-дэй медленно покачал головой из стороны в сторону. Тут произошло нечто, заставившее его не только открыть глаза, но и вскочить.

Протас мигнул белобрысому и тот вскинул лук. Запела туго натянутая тетива и отпустила стрелу в короткий полет. В последний момент Ханаан-дэй вскрикнул, по всей видимости, отменяя решение, но было поздно. Стрела с черным оперением вонзилась в плечо Фагран-дэя, успевшего лишь отклониться в сторону. Без единого звука он упал на спину, ухватившись рукой за торчавшее древко.

— Еще? — участливо поинтересовался Протас и махнул рукой. Белобрысый повернул лук, заряженный новой стрелой в сторону очередной жертвы, но Ханаан-дэй уже стоял у железных прутьев.

— Я иду, — коротко сказал он.

— Добро, — Протас согласно кивнул головой. — Помни, проиграешь, не одним степняком меньше станет — Корнил самолично всех перережет. Просто помни об этом, степняк.

На освобожденной от столов площади, окруженной со всех сторон разбойниками, Ханаан-дэя ждал соперник. Высокий, гладковыбритый, с темными волосами, убранными в хвост. Как жаром от Гелиона, от него веяло уверенностью в собственных силах. Доказательством одержанных побед на обнаженном торсе темнели шрамы. Глубоко посаженные глаза пытливо изучали приближающегося степняка. Тугие мышцы играли под смуглой кожей, вызывая шумный восторг разбойников.