Черный завет. Книга 2

Чем дольше девушка смотрела, тем больше находила доводов, объясняющих, почему путь мимо замка заведомо опасен. Все ее существо бунтовало против необходимости пусть и под покровом ночи, но подниматься по тропе, свободной от всякого прикрытия, и пуще того — вплотную подходить к крепостной стене.

Однако более всего Роксану пугала перспектива обходить вокруг неизвестно как далеко простирающейся каменной гряды. Или — такое не привидится и в страшном сне — карабкаться наверх, не зная толком дороги.

Так ничего и не решив, Роксана осторожно спустилась на землю.

Рассвело. В лесу чувствовалось дыхание осени. Жухла трава, молодая поросль дубов да кленов не радовала глаз сочным зеленым цветом. Дурманящий аромат последних осенних цветов настиг Роксану уже у реки.

Единственный день, отведенный для отдыха, следовало провести с умом. От тревожных мыслей, ожидающих своей очереди, некуда было деться. Как ни пыталась от них отгородиться и отодвинуть решение главного вопроса на потом, все без толку. Потому что знала: вопрос давно решен и никто, тем более ничто — не заставит ее карабкаться в горы, каждый миг ожидая обвала. Но тревога, вот она, никуда не делась. Только усиливалась, стоило представить себе узкую тропу, на которой шаг вправо — обрывистый берег с урчащим от нетерпения водным потоком. А шаг влево — неприступная крепостная стена. Кто знает, какие неприятности готовятся для путников за молчаливыми стенами, на первый взгляд давно лишенными человеческого присутствия? И не будет ли в таком случае шаг вправо предпочтительней?

У излучины реки, недалеко от того места где остановился малочисленный отряд, обнаружилась вполне спокойная заводь. Роксана приглядела ее еще с вечера. Неизвестно, когда в следующий раз представится возможность помыться. Однако почти сразу выяснилось, что уютное местечко уже занято. Слава Свету, выяснилось это еще до того, как девушка открыто вышла из зарослей ивы, полоскавшей тонкие ветви в реке.

Голый по пояс кочевник сидел на камне, спиной к Роксане. Бугрились мышцы под смуглой кожей. По рукам тянулись белые нити заживших шрамов. На плече темнела татуировка. Только сейчас Роксане удалось разобрать рисунок: в стремительном взлете изогнулась тонкая лента кнута.

Девушка собиралась тихо встать и уйти, пока звериное чутье не подсказало кочевнику присутствие человека. Ее остановило неловкое движение Ханаан-дэя.

Поначалу Роксана не поняла, что именно он делал. Нет, она отлично видела свежие раны, тянувшиеся по спине — судя по всему, одна из Мар основательно потрепала его, набросившись сзади. С неудовольствием девушка отметила, что раны были нехорошими. Три дня прошло, а две полосы еще кровоточили и края сочились сукровицей.

Кочевник пытался достать до спины, но у него ничего не получалось. С опозданием до Роксаны дошло, что он старался намазать раны мазью. Несмотря на то, что кочевник выказывал настоящие чудеса изворотливости, большая часть мази в раны не попала.

Смотрела Роксана, смотрела, как кочевник тянулся, то левой, то правой рукой, обнимая себя за плечи и несмотря на серьезность ситуации, с трудом сдерживала смех. Ее останавливало лишь то, что обладающий отменным слухом кочевник за неосторожно вырвавшийся смешок способен сломать ей шею.

Чтобы сбить смешливый настрой, Роксана покусала для верности губы и не скрываясь вышла из кустов, нарочно производя больше шума.

Как девушка и предполагала, за те несколько шагов, что она прошла, кочевник многое успел. Например, успел вскочить и развернуться к ней лицом. В его руке блестел невесть откуда взявшийся нож, но ему было далеко до того, что красовался у нее на поясе. Роксана отметила это вскользь, после того, как подошла ближе. Так, что смогла рассмотреть татуировку до мельчайших деталей. Мастер был виртуозом — особенно ему удался металлический шарик, венчающий конец кнута.

Ханаан-дэй ждал. И в его глазах зрел вопрос.

— Я помогу, — Роксана протянула руку, — давай мазь.

Если он и колебался, то сделал это незаметно.

— Сядь, мне будет удобнее.

Кочевник снова опустился на камень, с которого поднялся мгновенье назад.

Мазь сладко пахла и была прохладной на ощупь. Роксана осторожно намазала рану. Потом сорвала листок и убрала остатки, размазанные по спине.

Сначала кочевник вертел бритой головой, проверяя, все ли она делает так, как надо. Потом угомонился. Сидел смирно, дышал ровно и позволил Роксане спокойно закончить работу. А она думала о том, как же он умудряется бриться каждый день и ни разу не порезаться?

Раны давно были намазаны. Она прошлась еще раз по краям и вдруг одернула руку как ошпаренная. Сразу после того как поняла: ей нравилось касаться его тела.

— Я хочу, чтобы ты знала, — нарочно глухо сказал кочевник, чтобы шум воды заглушил то, что он хотел сказать. — Я был против этой войны. Еще тогда, пятнадцать лет назад.

Роксана мысленно отняла пятнадцать от двадцати девяти. Получилось четырнадцать. Мог ли четырнадцатилетний мальчик что-либо решать, пусть даже для себя? Она вспомнила себя два года назад и пришла к выводу, что мог.