Черным летом

Петр Александрович Борисов Черным летом

Литературная запись Александра Шамаро

1. Мы выступаем в поход

Осенью 1922 года мне довелось выступать с воспоминаниями о гражданской войне на собрании партийного актива города Киева. Когда я кончил свой рассказ, в переполненном зале послышались восклицания:

— Невероятно!..

— А было ли это?..

И тогда Григорий Иванович Котовский, который сидел в президиуме собрания, встал и, словно защищая меня, громко произнес:

— Это так и было, товарищи!..

То, что показалось невозможным, невероятным испытанным бойцам революции, прошедшим, как говорится, сквозь огни и воды, случилось на Тамбовщине летом 1921 года…

Рассказ этот надо начать, пожалуй, с 23 апреля 1921 года, когда наша бригада, входившая в 17-ю кавалерийскую дивизию под командованием Котовского, получила приказ немедленно двинуться в поход на новый фронт борьбы с контрреволюцией.

Бригада, в которой я служил военным комиссаром, стояла тогда на Киевщине — в селах Животовка и Оратово Липовецкого уезда. Хотя гражданская война в России (за исключением Дальнего Востока) уже закончилась победой, мы еще и не помышляли о мирном отдыхе. На Украине бригада охраняла пограничную линию, вела борьбу с кулацкими и петлюровскими бандами, защищала от налетов и ограблений сахарные заводы, помогала заготавливать топливо в лесах. Часть своих пайков наши кавалеристы отправляли голодающим крестьянам, присоединившись к всенародному почину: «десять — двадцать сытых кормят одного голодного». Красноармейцы, командиры и политработники разъясняли крестьянам постановления X съезда РКП(б) и Советского правительства о переходе от продразверстки к продналогу, призывали крестьян помочь своим братьям-хлеборобам в губерниях, пораженных засухой и неурожаем. А потом отвозили собранный хлеб к железнодорожным станциям. В эскадронах и командах полков шла усиленная боевая и политическая подготовка. В свободные часы — а их было немного — неграмотных бойцов учили читать и писать.

Хорошо помню тот день, когда Котовский приехал в бригаду, которую сформировал, водил в походы и которой до недавнего времени командовал, и сообщил нам, комбригу Николаю Криворучко и мне, о приказе командования. В этом приказе говорилось:

«Бывшая отдельная кавбригада т. Котовского, ныне 1-я бригада 17-й кавдивизии, на основании полученных директив из штаба Киевского военного округа, подлежит выделению из состава названной дивизии со всеми частями, учреждениями и сотрудниками, входящими в эту бригаду… и срочной переброске в район, указанный главкомом. Отправку первого эшелона приказано начать 24 апреля и закончить таковую в недельный срок».

— Подготовиться к погрузке на станции Оратово! — распорядился комдив.

В последних числах апреля бригада погрузилась в эшелоны. Нас направили к Моршанску — уездному городку Тамбовской губернии, на борьбу с антисоветским антоновским мятежом.

Труднейшее время переживала тогда молодая Советская республика… Хотя белогвардейцы и иностранные интервенты были изгнаны за пределы страны, борьба с контрреволюционными силами, по существу, была почти такой же тяжелой, как и в недавних сражениях с полчищами Колчака, Деникина, Юденича, Врангеля. Контрреволюция сменила тактику, не складывая оружия.

В чем заключалась ее новая тактика?

Враги Советской власти сделали главную ставку на тяжелое внутреннее положение Советской России. Страна была разорена двумя войнами, народ обнищал, голодал, предельно устал. Почти совсем замолкли заводские и фабричные гудки, замерло движение поездов на железных дорогах, связывающих город и деревню.

Все это видели, обо всем этом знали главари контрреволюции. Этим питались их надежды на скорое падение Советской власти.

Но они видели также, что авторитет Советов в глазах народа велик, что рабочий и крестьянин за Советы, что открытая борьба против Советов обречена на новый провал. И контрреволюционеры решили бороться с Советской властью, выдавая себя за «защитников» и «приверженцев» этой власти, которую они-де хотят лишь «улучшить», очистив Советы от большевиков. Одним словом, «За Советы, но без коммунистов».