Чёрным по чёрному

– Я не видел фон Зальма, – сказал Аврелиан, стараясь почесать лоб под повязкой. – На верхушку колокольни к нему меня все равно бы не допустили. – Он раздраженно мотнул головой. – Проклятие, если бы из-за нашего с Ибрагимом противостояния вся магия не пришла в бездействие, нужды в нем было бы не больше, чем в мальчишке с рогаткой.

– Но ведь ты еще можешь делать простенькие заклинания? Так, чтобы пройти охрану? Аврелиан тяжело вздохнул и уселся.

– Разумеется. Я мог бы одним взмахом руки наслать на них всех… какую-нибудь заразу… скажем, скрутить животы, чтобы им не выстоять на посту. Но это так недостойно. Да и фон Зальм все равно не стал бы слушать. Верно, простенькие деревенские заклинания действуют не хуже, чем обычно, но в них нет ни капли боевой магии, так, домашние средства собрать урожай, подоить коров, сварить пиво или помешать в том же самом ненавистному соседу. Проклятие! Надеюсь, Ибрагим обескуражен не меньше, чем я. – Он осторожно покосился. – Ты пропустил бдение у гроба госпожи Хальштад.

Вновь волна сладкой тоски, точно по чему-то случившемуся уже много веков назад, охватила ирландца.

– О-о… Когда?

– Сегодня поутру… нашли тела. Когда новость достигла Циммермана, возникло стихийное бдение, а отсутствие Вернера до позднего вечера – пропадает вместе с Кречмером, где, мне неведомо, – позволило устроить все без лишних помех.

– Угу. – Даффи задумчиво отхлебнул свое дешевое пойло. – И как же будет дальше с нашими поэтами?

– Я оставил полдюжины вооруженных людей поджидать их и задержать до моего допроса. За главного мой Джок – помнишь, Джакомо Гритти?

– Понятно, – кивнул Даффи. Он допил вино и передернулся. – Кстати, отчего все-таки эта повязка? Или ты порезался, пока брился?

– О нет, я смотрел со стены за атакой Мазертана.

– Атакой Мазертана? – поднял брови Даффи.

– Ты разве ничего не слышал?

– Я спал, – объяснил Даффи.

– Вот как? Спроси меня, я сказал бы, что такая пушечная пальба разбудит кого угодно. – Волшебник грустно пожал плечами. – Несчастный сумасброд. Раздобыл где-то полный старинный доспех, попросил кого-то помочь ему облачиться и выехал верхом через неохраняемую калитку паромщика рядом с Венер-Бахом – тем небольшим ручейком вдоль восточной стены.

– Думаю, что знаю, о какой калитке речь, – заметил Даффи. – Только вот не знал, что там нет охраны. И что, бедняга Мазертан решил своей атакой повернуть наступление турок вспять?

– Пожалуй. Притом в одиночку, ибо Буге с прочими скандинавами убедили-таки его, что не станут рыцарями Круглого стола. Он даже прихватил самодельное копье и вымпел и прочитал под стенами целую поэму, прежде чем ускакать. Люди на стенах подзадоривали его и бились об заклад, как далеко он доберется.

– И много он проехал?

– Не слишком. Ярдов примерно сто. Должно быть, озадачил турецких пушкарей – один рыцарь в ржавых доспехах средь бела дня. Но они быстро справились со своим удивлением и разрядили несколько пушек. Били в основном картечью, но выпустили и одно-два девяти – фунтовых ядра. Так мне и повредили щеку – осколки камней и металла перелетели через парапет.

– В него попали?

– В Мазертана? Разумеется. Разнесли в клочья вместе с лошадью. Но хоть одному делу он послужил: калитку прочно закрыли и поставили стражу.

– Чертовски странно, – сказал Даффи. – Интересно, отчего он сорвался?

Глухой грохот четырех пушек прервал ответ Аврелиана. Даффи покосился на укрепления.

– Судя по звуку, двенадцати фунтовые, – заметил он. – Блуто, видно, решил, что нечего янычарам дремать среди дня…

От грохота еще двух пушек дрогнула мостовая, и следом защелкали нарезные ружья снайперов. В мгновение ока Даффи вскочил на ноги.

– Это новый приступ, – бросил он на бегу, устремляясь через площадь к пролому одновременно с тем, как с колокольни Святого Стефана заполошно ударили в набат.

Внезапно с раскатом грома, от которого лязгнули зубы, мостовая под ногами вздыбилась, ударила его в лицо и грудь и опрокинула на спину. Секунду он лежал, оглушенный, глотая собственную кровь и наблюдая, как наклоненная внутрь верхушка стены исчезает, превращаясь в вихрь из кирпичей, камней и пыли. Затем он катился, кувыркался, полз назад, дыша с влажными всхлипами и отчаянно пытаясь в оставшиеся мгновения оказаться подальше от падающей стены.