Черным по черному

Пелена дождя накрыла булыжные мостовые, и туман из брызг над камнями при порывах ветра напоминал морские волны. Холодный пряный аромат мокрых улиц перемешивался в трапезной Циммермана с горячим застоявшимся свечным чадом и запахом прелой одежды. Занимавший маленький столик возле кухонной двери Лотарио Мазертан обмакнул в миску с куриным бульоном кусок черного хлеба и принялся сосредоточенно его пережевывать. Глаза его не отрываясь следили за перемещениями новой молоденькой служанки. Дождавшись, когда та пройдет мимо, он ухватил ее за локоть.

— Простите, мисс. Разве Ипифания Хальштад обычно не занята в эту смену?

— Да, и лучше бы ей быть тут сейчас. Одна я совсем с ног сбилась. Пустите.

Мазертан как будто не расслышал.

— Где она?

— Не знаю. Пустите.

— Мисс, прошу вас. — Он умоляюще посмотрел на нее. — Мне нужно знать.

— Тогда расспросите Анну. Сегодня поутру она сказала госпоже Хальштад что-то, отчего та сильно расстроилась. Так, что выбежала вон, даже не сняв передника. Завопила: «Он мог помереть!» — и след простыл.

— Кто мог помереть?

— Да не знаю я. — С последними словами она вырвала руку и убежала.

Мазертан встал из-за стола и отправился искать Анну. Заглянул на кухню, откуда его сразу же погнали, да еще и обругали, когда он все-таки задержался удостовериться, что ее там нет; открыл боковую дверь и обшарил взглядом мокрый двор; наконец, даже нарушил изысканную беседу Кречмера и Вернера в винном погребке и был грубо отослан вон. Когда Мазертан вернулся к столу, он обнаружил, что Анна помогает новой служанке разносить подносы.

Он выждал, чтобы она оказалась рядом, и позвал:

— Анна! Где Ипифания?

— Господа, прошу прощения. Она, Лотарио, навещает своего отца, где он живет, я не знаю, так что отстань от меня, ладно? Итак, господа, что вы хотели?

Некоторое время Мазертан сидел понурившись, инстинктивно поднимая голову каждый раз, заслышав скрип открываемой двери. Затем с улицы зашел высокий мужчина со слипшимися от дождя волосами, в котором он узнал Брайана Даффи, и немного через силу взмахнул рукой. И тут же поджал губы, ибо Даффи помахал в ответ и направился к его столу.

— Привет, Брайан, — сказал он, когда ирландец подошел вплотную. — Ты, надо полагать, не знаешь, где живет отец Ипифании? А если и знаешь, мне, понятно, не скажешь?

Ирландец сел, оглядел его, прищурившись, и произнес что-то на неизвестном Мазертану языке. Мазертан дернул головой и удивленно поднял брови, отчего Даффи поморщился и не без усилия перешел на латынь. Несмотря на странный акцент, англичанин смог разобрать слова.

— Друг, у тебя грустный вид, — проговорил Даффи. — Что тебя печалит?

— Я тревожусь о госпоже Хальштад. Она…

— In Latmae.

Мазертан ошарашенно уставился на Даффи, пытаясь сообразить, не вздумал ли тот насмехаться. Напряженное внимание во взгляде ирландца свидетельствовало об обратном, тогда, все еще недоумевая, он с запинкой заговорил на латыни:

— Э… меня тревожит Ипифания. Последнее время она плохо себя чувствует, а тут — разумеется, непреднамеренно — вчера утром ты расстроил ее внезапным появлением после многих месяцев отсутствия. Теперь же она получила плохие вести о своем отце и поспешила к нему. В такой тяжелый момент я хотел бы находиться рядом с ней.

— Ага. Так женщина тебе небезразлична?

Мазертан внимательно на него посмотрел.

— Ну да. А ты сам все еще чувствуешь к ней влечение?

Ирландец усмехнулся.

— Все еще? Понимаю. О нет, не то, что подразумеваешь ты, хотя я всегда высоко ценил… женщин. Я рад, что она поручила себя заботам столь достойного человека, коим ты являешься.

— О Брайан, благодарю тебя, сколь благородно с твоей стороны повести себя именно так, чем… по-другому. Будь проклят этот язык! Еще недавно я был лишен малейшей надежды, но теперь, возможно, кое-что из былого устройства удастся возродить.

— Из былого устройства?

Двое горожан проковыляли мимо, от души потешаясь над придурками, толкующими на церковном языке.

— Да. Ты… быть может, помнишь, на что я намекал прошлой весной, впервые здесь оказавшись.

— Напомни мне.

— Ну, некие могущественные силы призвали меня… — Мазертан было воодушевился, но тут же помрачнел. — Впрочем, лучше б они и не пытались. Все оказалось напрасно.

— Что бы тебе просто не рассказать мне о случившемся?

— Расскажу. Я… — Мазертан поднял голову, взглянув с уязвленной гордостью, — я возродившийся легендарный король Артур.

Седые брови Даффи поползли вверх.

— Не был бы ты столь любезен повторить последнее, с особым тщанием подбирая слова?

Мазертан повторил то же самое.