Чероки

— Пройдем по ней, — сказал он. — Сверху будет виднее. Вполне возможно, что оттуда можно забраться внутрь. Однажды летом мы с женой отдыхали в Греции и видели похожий дом, разве что не такой шикарный. Интересно, прямо пещера троглодитов, не иначе. И там было полно таких вот ходов.

Они вскарабкались по тропе на площадку; рядом с падубом раскинулся пышный можжевеловый куст. Ловушка на дроздов, сделанная из большого камня, некогда опиравшегося краем на две шаткие жердочки, указывала на то, что здесь время от времени бывали люди. Камень упал, а лежавшая под ним приманка — гнилые ягоды можжевельника — и окаменелый птичий скелетик свидетельствовали о том, что люди сюда давным-давно не наведывались. Все молча постояли перед камнем. Бенедетти снова принялся массировать лодыжку. Кремье внимательно изучал окружающую местность.

— Минуточку, — вдруг произнес он.

И с неожиданной энергией начал взбираться по почти отвесной скале к небольшому слоистому выступу, расположенному выше площадки и по форме напоминавшему плоский клюв. Несколько раз его ноги соскальзывали с камня, и он судорожно цеплялся за малейшие бугорки, вставал на кусты, вырывая их с корнями из расщелин («Как вы там, шеф? Как вы там?» — кричал Гильвинек), однако вскоре все увидели, что он добрался до «клюва», встал во весь рост, посмотрел вниз, себе под ноги, и крикнул: «Здесь есть что-то похожее на лаз». Остальные тоже вскарабкались туда, кто как мог.

Это был не проход, а круглое отверстие в скале, нечто вроде узкого бездонного колодца. Они окружили его, Гильвинек лег на живот и заглянул внутрь. Затем поднял голову и объявил, что ничего не видно. «Смотри получше», — сказал Кремье. Гильвинек снова сунул голову в дыру и через минуту сказал: «Да, вроде там что-то маячит». Его лицо так побагровело от натуги, что на нем трудно было различить отдельные кровеносные жилки. «Мало что видно, — уточнил он. — Какой-то неясный свет на самом дне и всё».

— Через этот лаз нам внутрь не забраться, — устало констатировал Кремье, — это исключено.

— И что будем делать? — спросил Гильвинек, отряхивая от пыли свой синий костюм под плащом.

— Ждать, — ответил Кремье.

— Это вы уже недавно говорили, — заметила Вероника.

И тут снизу, из глубины дыры, к ним донесся протяжный вопль, многократно усиленный эхом колодца, как будто его исторгала сама скала; впрочем, это был не столько вопль, сколько нескончаемо долгий, высокий звук, жалобный, завораживающий и воинственный: они слышали голос Прекрасной Сестры.

— Спускаемся обратно, — приказал Кремье.

30

Фред не угрожал Жоржу своим оружием. Оно тяжело лежало в его руке, не принося практической пользы, но служа простым знаком или напоминанием о том, на чьей стороне сила, — если кого-то вдруг заинтересует этот вопрос.

Вначале они не обменялись ни единым словом. Фред слегка улыбался, но без особой приязни, только во взгляде его горел веселый хитроватый огонек. Трое бритоголовых мужчин у него за спиной явно готовились к схватке. В коридоре послышался шум; в комнату вбежал четвертый жрец.

— Они психуют, — нервно объявил он, — нужно, чтобы кто-то к ним вышел.

— Пускай девчонка уговорит их подождать, — приказал Фред. — Что ей стоит покричать еще немного.

— Да она и кричит, — ответил бритый, — кричит как оглашенная, делает все что может. Но это уже не действует. Их больше не удается сдерживать.

Фред повернулся к Гиббсу.

— Тогда вы идите туда, толкните небольшую речь, заговорите им зубы.

— Но это не было предусмотрено, — возразил англичанин. — И что я должен им рассказывать, как вы себе это представляете?

— Откуда я знаю, — рявкнул Фред, — придумайте что-нибудь. Ага, вот что: раздайте им овощи, они всегда до смерти рады, когда им раздают овощи. Это входит в программу представления. Вообще-то, я всегда оставляю это на самый конец, но, черт с ними, один раз не в счет.

— Да я понятия не имею, как это делается, — пролепетал рыжий.

— Ох, и надоели же вы мне, Фергюсон! — закричал Фред. — Даже на такую малость и то неспособны. Хотите, чтобы дело пошло, приложите хоть минимум усилий. Спросите, наконец, у массажиста или просто следите за ним и делайте то же самое, вот и все. Да идите же наконец!

Англичанин выпрямился, глубоко вздохнул и выпятил челюсть, пытаясь принять решительный вид.

— Ладно, побеседую с ними, — сказал он срывающимся голосом. — Я иду.

И он вышел в сопровождении бритоголового. Фред обернулся к Жоржу, снова улыбнулся, подмигнул и возвел глаза к потолку, словно беззлобно сетовал на слугу или на хозяина:

— Всё здесь на мне, абсолютно всё. Любую мелочь им нужно разжевать и в рот положить.