Черта прикрытия

— Но я не смогу подбросить вас туда, эта планета слишком удалена от моих обычных маршрутов. Если быть точной, то мы сейчас удаляемся по касательной от сектора космоса, контролируемого Установлением.

— О… — Ледедже как-то не задумывалась об этом. — Тогда мне следует поторопиться.

— Я поговорю с кораблями. Посмотрим, может, кто заинтересуется, — сказала Сенсия. — Но у меня есть условие.

— Условие? — Она подумала, какой платы от нее могут потребовать, коль скоро все же настало время платить по счетам.

— Позвольте мне поговорить с вами откровенно, — сказала Сенсия с мимолетной улыбкой.

— Пожалуйста, — кивнула она.

— Мы — я — подозреваем, что, когда вы вернетесь на Сичульт, все ваши мысли будут только об убийстве.

Ледедже сперва ничего не ответила, но потом до нее медленно дошло, что, чем дольше будет продолжаться это молчание, тем большую убедительность оно придаст словам аватара.

— Почему вы так думаете? — поинтересовалась она, тщательно подделываясь под дружелюбный, но суховатый тон Сенсии.

— Да бросьте вы, Ледедже, — сказала аватар ворчливо.

— Я тут кое-что раскопала. Этот человек убил вас. — Она помахала рукой в воздухе. — Не то чтобы хладнокровно, но

— вы были беспомощны, бессильны оказать ему какое-то сопротивление. Больше того, этот человек полностью контролировал все стороны вашей жизни, он заполучил вас в собственность еще прежде, чем вы появились на свет, принудив вашу семью к подписанию кабального договора и пометив вас татуировками, как неземельную собственность, как банкноту высокого номинала, которую могли бы эмиттировать специально для него. Вы были его рабыней. Вы пытались сбежать, он охотился на вас, загонял, как дикого зверя, и в конечном счете, когда вы попали к нему в руки и попытались воспротивиться, он убил вас. Теперь вы свободны, понимаете вы это или нет? Вы больше не принадлежите ему. Вы очищены от татуировок, по которым все могли опознать вас, и можете вернуться обратно, не возбудив ни в ком встречном никаких подозрений. Вернуться туда, где он продолжает жить своей привычной жизнью, по всей вероятности, и не подозревая, что вы на самом деле не умерли.

Сенсия полностью оборотилась к Ледедже — повернула не только голову, но плечи и всю верхнюю половину туловища, так что теперь девушка уже не могла притворяться, будто это движение ускользнуло от ее внимания. Ледедже тоже повернулась ей навстречу, но не так решительно. Сенсия, продолжая улыбаться, понизила голос и сказала уже не так порывисто:

— Деточка моя, вы бы не были человеком, гуманоидом, панчеловеком, сичультианкой или невесть кем еще, если бы вы не лелеяли мечты о мести.

Ледедже дала ей договорить, но отреагировала далеко не сразу. Это больше, много больше, хотелось ей сказать, это больше, чем месть, это не просто возмездие…

Но она не могла себе этого позволить.

Она отвернулась и посмотрела вдаль.

— Каково же ваше условие? — спросила она.

— У нас есть эскадроны, — сказала Сенсия, пожав плечами.

— У вас что? — Она, конечно, слышала о дронах, так в Культуре называли роботов. Правда, эти роботы в большинстве случаев напоминали чемоданчики и сумки. Вдалеке — у самого горизонта, почти в тумане, — парили какие-то серебристые штуковины. Вполне возможно, это и были дроны. Но она понятия не имела, что может означать приставка эска.

— Это… такие машины, которые не дают человеку совершать неблаговидные поступки, — сообщила Сенсия. — Они — ну, просто сопровождают его. Везде. — Она снова пожала плечами. — Как эскорт. Если эта штука решает, что ее подопечный замыслил какой-нибудь… нежелательный поступок, например собрался кого-то избить или даже убить, ну и все такое, она не дает ему этого сделать. Предотвращает злодеяние. И все.

— Останавливает его? Как? Сенсия рассмеялась.

— Сперва она прикрикнет на него. Попытается убедить его отказаться от своих намерений. Но если человек будет настаивать, она применит какие-нибудь методы физического воздействия; отведет в сторону ствол ружья или примет на себя удар, предназначенный другому человеку. Если же человек будет повторять свои попытки, она его просто вырубит. Безболезненно. Никакого вреда это не причинит, кроме непродолжительной потери сознания, зато…

— Кто это решает? Какой суд выносит такое решение? — перебила Ледедже. Ее вдруг бросило в жар. Она подумала, что ее новая, сравнительно бледная, кожа лица запросто может разрумяниться.

— Я, Ледедже, — тихо, с неизменной полуулыбкой, которую Ледедже могла видеть боковым зрением, ответила Сенсия. — Я и есть этот суд.

— По какому праву?

Ей показалось, что аватар с трудом сдерживает смех.

— По такому праву, что я — часть Культуры и как таковая обладаю возможностью проконсультироваться с остальными элементами Культуры, прежде всего Разумами, по вашему вопросу. Беспрепятственно и безотлагательно, коль скоро я наделена такой способностью. Окончательное решение было…

— Так вон оно что, — горько сказала Ледедже. — Даже в Культуре ничего не меняется. Чья сила, того и правда.

Ее вдруг пробил озноб, и она принялась подчеркнуто неторопливо одергивать рукава.