Черте что и стремный ангел (СИ)

Ка-бум, Ка-бум

Ка-бум, Ка-бум

Ка-бум, Ка-бум

Мне бы понравилось ла ла ла ла любить тебя

Ка-бум, Ка-бум

Ка-бум, Ка-бум

Ка-бум, Ка-бум

Мне бы понравилось ла ла ла ла любить тебя».

Стащив джинсы и отшвырнув их в зал, я повернулся спиной к публике, продолжая танцевать. На последних аккордах я рванул вниз нижнее бельё, освобождая из плена свой дьявольский хвост. Хвост победоносно выпрямился вверх, а я повернулся и через плечо посмотрел прямо в глаза Абалиму своим фирменным взглядом. Ну что, видел? Теперь не сомневаешься, что я сын Сатаны?

Но насладиться реакцией ангела мне не удалось. Я почувствовал, как чьи-то руки тянут меня со сцены, кто-то наваливается на меня, тяжело дышит. Мне не хватает воздуха, я пытаюсь вырваться, но меня крепко держат. Внезапно рядом появляется Абалим и стаскивает с меня Кадиэля (а это он, оказывается, придавил меня), тот протестует, а Абалим с размаху бьёт его в челюсть. Кадиэль падает, но тут же подхватывается, кидаясь на Абалима.

Сцепились они не на шутку. Я метался между ними, пытаясь разнять и оттащить друг от друга, но бесполезно. В отчаянии, я осмотрелся вокруг. Мой взгляд упал на декоративную колонну в центре зала. Закрыв глаза, я что-то прошептал, что и сам не помню, как колонна вдруг зашаталась и рухнула точно между дерущимися.

От неожиданности и грохота они отскочили в разные стороны. Схватив меня за руку и попутно собирая по залу мои шмотки, Абалим утащил меня к нашему столу.

- Ну ты и выдал, – выговаривал он мне по дороге, – блин, теперь снова фонарём под глазом светить. Но ты мне хоть благодарен-то будешь, что я тебя вырвал из гнусных лап Кадиэля?

- Конечно, буду, – уверил я, – чего он вообще на меня накинулся?

- Чего-чего, – пробормотал Абалим, – я б и сам накинулся, да тут кто угодно накинулся бы, но меня не рискнули злить, а этот… выблядок, залупадрянь прихуевшая.

- Может, ты мне одежду отдашь? – спросил я.

- Зачем? – усмехнулся он, – ты так даже лучше, и вообще, я награду жду, так что пошли, родной, в укромный уголок, предадимся обоюдной любви, от которой ты улетишь к звездам. Качество и количество обещано.

Он снова прижался ко мне, а мои временно уснувшие ощущения вновь вспыхнули во всей своей яркости.

- Мне так нравится эта твоя любовь, – прошептал я, – только ты о машинах больше не говори…

- О каких, блядь, машинах? – нервно переспросил Абалим, прерывая своё занятие по исследованию языком моего тела.

- Ну, камаз у тебя там, или что?

- Ах, это, – он расхохотался, – ага, камаз. Ракета, атомная, млять её, бомба.

- Не, вот бомбу точно не надо, взорвётся же всё, я никак в Ад бомбу не протащу… И потом, зачем куда-то идти, любовь – это разве стыдно? Пусть все смотрят и завидуют, – я снова потянулся к нему, но он почему-то резко и неожиданно оттолкнул меня и злобно посмотрел в упор.

- Эм, э... хм... ты что, издеваешься надо мной? Решил посмеяться? Постебаться над самым тут великим и всемогущим? – он грубо схватил меня за руку и рванул к себе, – Прямым текстом тебе сказать? Трахаться пошли, говорю, так понятно, бля, или нет? В углу раком тебя поставлю и отлюблю. Или ты хочешь при всех, на виду?

До моего сознания медленно доходили его слова, пока он тащил меня в угол, где стоял небольшой диванчик, скрытый листьями растущей в кадке пальмы. Выходит, вся эта любовь, его нежность, поцелуи, объятия, всё это только для того, чтобы сотворить со мной то, что я видел у себя в Замке? То, чем занимался мой брат с тем ангелом? Всю эту дикость? Прикрываясь любовью? Вот, значит, как? А он уже заваливает меня на диван, раздвигает коленом ноги. Я пытаюсь вырваться, оттолкнуть его, но он сильнее. Перехватывает мои руки, злится и шипит сквозь зубы:

- Какого ты ломаешься? Ты же тоже хочешь меня, хочешь секса, у тебя же у самого стоит, ты же весь вечер меня доводишь…

- Да не хочу я никакого секса! – ору я, вспоминая багровые полосы на спине ангела, которого трахал мой брат со своим другом. – Не хочу! Ты сильнее меня, думаешь, поэтому тебе всё можно? Ну, давай, чего замер? Давай! Где твои цепи-кандалы? Плеть? Сбруя? Вперёд!

- Ого, мальчик любит погорячее? – шепчет он, склоняясь ко мне и крепче сжимая мои руки, – можно и так, если хочешь…

Договорить ему не даёт грохот упавшей пальмы, за которой обнаруживается Кадиэль.

- Снова ты? – рычит Абалим, – как же ты меня уже достал, гонорея тебя забери! Я же сказал, что он со мной! А то, что моё – не сметь трогать!

- Твоё то, что под ногтями, – гаденько улыбается тот, – поделись мальчиком, Абалимчик, не будь клизмой самоходной.

- Слышь ты, выпердыш верблюжий, успокой свой ультразвук, я тебе тут не дельфин. Твоё у коня под хвостом, морщерогий кизляк, так что вали отсюда!

- А я против! Будешь со мной спорить?

- Буду! – подскакивает Абалим, направляясь в сторону Кадиэля.