Черти поневоле

— Ничего в этом гениального нет, — возразил Костя, — это же уродство!

— Это мясо, — твердо сказал Евстигнеев. — Варишь курицу и получаешь четыре ножки. Выгода!

— Выгода… — саркастически произнес Костя. — Идиотизм это, а не выгода, — Тут Костя внезапно остановился, словно озаренный неожиданной идеей. — Вот если этого петуха скрестить…

— С березой! — крикнул Антуан.

— Гениально! — расхохотался Евстигнеев. — Мясная роща! Каково? Представь себе, входишь в березовую рощу, а она кукарекает! Петухами поет, квохчет! Вот тебе и решение продовольственной проблемы!

— Петушиная роща! — воскликнул Антуан. — Это как в песне: «Роща петушиная стоит. Тихая, кудахчущая роща!»

— Хватит зубы скалить, — сказал Костя, — всякую идею можно довести до абсурда. Телефон!

Действительно, в комнате зазвонил телефон.

Евстигнеев снял трубку:

— Семеныч, ты, что ли? Что? А почему такая спешка? Понял, бежим! — Он бросил трубку на рычаг. — Шлоссер новое изобретение сделал. Говорит, что поможет в борьбе с космическими пиратами. Вот видишь? В отличие от нас, он времени даром не терял! А у нас даже механический мужик и то не отлажен.

— Мы тоже дурака не валяем, — возразил Костя. — Леший вон изобрел от-ворот-поворотное зелье. Окропим лес — никакие пришельцы туда не сунутся!

— Еще неизвестно, как это зелье подействует на инопланетян, — сказал Евстигнеев, — может, у них невосприимчивость? Ты вон на Гаврилу глянь, его из пушки не пробьешь, а ты — зелье! В общем, пошли, не будем терять времени.

Костя на всякий случай взял с собой камень чудес, а Евстигнеев сунул в карман кусочек сахара для Гаврилы.

— А яблоки? — скрипучим голосом напомнил кот.

— Тьфу ты! Точно!

Они прихватили с собой коробку и выбежали на улицу. Калитку им открыл сам хозяин.

— Полумракову я позвонил, — сказал он сухо, — сейчас должен подойти. А это что у вас такое? — Семеныч уставился на красивые муляжи.

— Это вам, — сказал Костя, — отдадите директору, пусть лежат в кабинете как образцы!

— Хорошие образцы! — сказал Шлоссер и, неожиданно быстро сцапав яблоко, вонзил в него зубы.

— Тьфу! — Костя даже сплюнул с досады. — Да что вы все — сговорились? Это же муляжи!

— Хрум! — Шлоссер откусил яблоко и принялся его вдумчиво жевать.

— Ай! — Евстигнеев страдальчески сморщился и, приоткрыв рот, заглянул Шлоссеру в глаза. Глаза механика были спокойны.

— Ну чего уставился? — спросил он, прожевав кусок. — Что я, не понимаю? Обработка торсионными полями! Даже неинтересно.

— Дайте яблоко! — потребовал Костя. — Его не едят!

— Не дам! — сказал Семеныч и спрятал руку с яблоком за спину. — Это дело принципа. Я сам пеку печенье из кварков!

И он откусил еще кусок.

— Я тут ни при чем, — сказал Евстигнеев.

Костя вытер со лба пот и повторил попытку.

— Федор Семеныч! — повторил он. — Это муляжи. Из пластмассы! Их не едят!

— Из пластмассы?! — Шлоссер перестал жевать. — Что ж ты мне сразу не сказал?

— Я только это и пытаюсь делать, — сказал Костя, — да вы же меня не слушаете!

— Ладно, — вздохнул Семеныч и посмотрел на полусъеденное яблоко, — а ведь ничего… ничего. Пресноваты, конечно. — И он запустил огрызок в кусты.

— Вай! — В кустах кто-то взвизгнул и затих.

Шлоссер подозрительно покосился на кусты, затем подобрал, с земли обрезок трубы, но кинуть не успел. Из кустов с диким воплем выскочила неуклюжая фигура в длинном черном плаще и сиганула через забор.

— Что? Кто? — ошарашенно прошептал Евстигнеев.

— Шпион, — лениво бросил Семеныч. — Гаврила вчера тоже одного поймал, хорошо дубиной приложил! Но шустрый, гад, оказался, все равно удрал. Понимаешь, Костя, промышленный шпионаж — дело серьезное. Работают спецы, поймать трудно.

— Но ведь они могут украсть ваши изобретения! — воскликнул Костя. — Этого нельзя допустить!

— Ничего они у меня не украдут, — отмахнулся Шлоссер. — У меня же все запатентовано. Ха-ха-ха! — И он захохотал, согнувшись пополам, словно выдал необыкновенно смешную шутку. — Да. Потому и толкаются здесь, что ждут, когда я что-нибудь изобрету, а запатентовать еще не успею, вот. А они тут как тут! Но трудно им: они ведь друг с другом конкурируют, разборки устраивают, чаще всего им не до меня.

— А чьи это шпионы? — заинтересовался Костя.

— Эти — английские, судя по выговору и по стуку… — сказал Шлоссер.

— Как это — по стуку? — удивился Евстигнеев.

— Ну когда Гаврила их палкой по голове стучит, гул такой идет, специфический. А предыдущие были американцы. Не повезло им.

— Гавриле попались?

— Да нет. Они в дом пролезли, в лабораторию, и чего-то там хватанули. То ли тысяч пять рентген, то ли под торсионное излучение попали. Короче, мутировали, так что глянуть не на что стало, и в лес подались. Обратно-то их в таком виде не примут! — Он хотел было уточнить, что же за вид был у незадачливых шпионов, но не успел: в калитку постучал Полумраков.

Савелий был в спортивном костюме и в кедах.

— Жене сказал, что на пробежку, а то бы не пустила, — с ходу заявил он, но Шлоссер только махнул рукой:

— Пошли, пошли! Чего время тянуть?