Черти поневоле

Вскоре за столом раздалось дружное чавканье. Обгладывая селедочную голову, шеф зорко следил за тем, что происходит на улице. Он был уверен, что главный механик шума поднимать не будет. Конечно, ему досадно, что денежки утекли, но ведь и он поступил против закона. Сокровища полагалось немедленно сдать, иначе получалась утайка. Нет, ни ментов, ни механика шеф не ждал. Ну разве что попытаются воспрепятствовать их отъезду. Но не на тех напали! Если будет драка, то парни пустят в ход рога, а Серый — еще и гирю. Тут шеф снова задумался. От рогов следовало избавляться. Появляться в городе с таким украшением было немыслимо. Всех знакомых распугаешь! Оставался один выход — снова идти к Шлоссеру и требовать, чтобы избавил от рогов. Можно было пригрозить, припугнуть, наконец. Эдик вздохнул. Все так запуталось, что нормального выхода он не видел. Эх, была бы у него помповуха! Но ружье превратилось в бросовую палку. Правда, еще оставалась тротиловая шашка, но это уже смахивало на терроризм.

Наконец последняя селедочная голова была обглодана, и бандиты уставились в пустые миски голодными глазами.

— А у меня есть кое-что на десерт! — загадочно сказал шеф, извлекая украденные у Шлоссера муляжи: два яблока и три сливы. Себе он выбрал яблоки, румяные и прозрачные, а сливы отдал братве. Пацаны взяли по сливе, и с хрустом сомкнули челюсти. После нескольких минут удивленного жевания они извлекли сливы обратно и дружно направились к умывальнику, выплевывать раскрошившиеся зубы.

— Не спевые, фто ли? — пробормотал Серый. — Не фуются!

— Слабаки! — отмахнулся Эдик и вонзил зубы в пластиковое яблоко.

С нечеловеческим усилием откусив кусок, шеф принялся жевать, не сводя с яблока изумленных глаз. И чем больше он откусывал, тем круглее становились его глаза. Наконец, когда яблоко было съедено, он потрогал пальцами зубы, ставшие разом как у старой пилы, и пробормотал:

— А зерна-то где? Плохое яблоко! Ни сладости в нем, ни сока, одна преснятина!

Эдик взял в руки второе яблоко, понюхал его и расплылся в сладчайшей улыбке.

— Держи, хозяйка, — сказал он, осторожно раскрывая рот чтобы не порезать язык об осколки собственных зубов. — Угощаю!

Маланья взяла яблоко и недоверчиво уставилась на шефа:

— Чего это ты расщедрился?

— А я такой, — ухмыльнулся Эдик, стараясь не раскрывать рта, — я добрый!

— Знаю я таких добрых, — проворчала старуха, — яблоко-то небось червивое или кислое, потому и дал. А чего это оно такое легкое?

— Это от сладости! — проворковал шеф и вернулся к столу.

Братки замерли в радостном ожидании.

— Ладно, — сказала бабка, — мне сейчас некогда. Я его потом съем, — и положила муляж на полку.

Толян глупо захихикал и развел руками.

— Ни фыфа не выфло!

— Молчи, баран, — разозлился шеф. — Не то зубы выбью!

— Опофдал, феф, — осклабился Колян, — жубов больфе нету!

— Верно, — нехотя согласился Эдик, — мы понесли значительный урон. Но у нас теперь есть деньги, вставим новые, хоть алмазные. Верно я говорю?

— Вевно, — закивали головами братки.

— Но сначала надо сходить к главному механику, — сказал шеф, — пусть обратно рога убирает. Это он нахимичил, больше некому!

— А может, не он? — засомневался Серый. — Может, та ведьма на помеле, что шею мне вытянула?

— Какая разница! — возмутился Эдик. — Все они одна шайка, и механик у них за главного. Да все об этом говорят. И Лисипицин тоже!

— На цугундер его! — вскипел Толян. — Хоть бы рога были нормальные, без дупла! Садист, а не механик!

— Короче, будем действовать, — сказал шеф и встал из-за стола. Стараясь не шуметь, он заглянул на кухню.

Маланья стояла у окна, держа в руках яблоко, и внимательно разглядывала его на свет. Из яблока торчали два зуба, длинных, желтых и кривых, как ятаганы.

Шеф на цыпочках вернулся обратно:

— Пацаны, тикаем! Маланья без зубов осталась!

И тут же раздался угрожающий тигриный рык. Бандиты, отпихивая друг дружку, ринулись в окно, но застряли, выскочил только шеф. Он упал, воткнувшись рогами в землю, и мычал, пытаясь освободиться.

А в комнату уже ворвалась Маланья. С торжествующим видом она втащила бандитов обратно в дом. Шеф спрятался за поленницу, выставив наружу только стоящую дыбом шевелюру и рога. В щелочку между поленьями ему хорошо было видно все происходящее в комнате. Маланья отшвырнула Толика и Серого к стене, уперла руки в бока и многообещающе уставилась на них. На Коляна, стоящего в стороне, она не обратила внимания. А напрасно.

— Ты че? — возмутился Колян и замахнулся на бабку. — Ща по соске нарежу!

Реакция Маланьи оказалась отменной. Кулак Коляна просвистел мимо, а сам бандит оказался в душных объятиях старухи.

— Где мои зубы? — строго спросила Маланья и напрягла бицепсы.