Чертобой. Свои среди Чужих

Информация, мля… И где теперь искать этих маленьких варваров, вооруженных, но опасных в первую очередь для самих себя? Были бы в городе только люди – и горе побежденным! Но тут еще неизвестно откуда взявшиеся твареныши… пипец. Ружья в руках дадут чувство защищенности и всемогущества, в этом возрасте быстро переходящие в наглость. Проблема, да, и как решать, не знаю. И кто бы подсказал?

Андрей молчит и уходит к окошку, где в задумчивости начинает постукивать кулаком по деревянному подоконнику. Широкая доска не выдерживает насилия и трескается вдоль.

– Черт!

– Переломаешь тут все.

– Я не про это. Твари уходят!

Не может быть, такое не в их привычках – если почуяли и взяли след, то будут идти до последнего. Последнего хищника или последней жертвы.

– Врешь?!

– Смотри сам.

Да, действительно уходят. Отступают организованно, только у открытого канализационного колодца на самом краешке площади толпится десятка два зверьков. Арьергард? Бред, для этого нужно иметь хоть какой-то разум, а пока за тварями подобного не замечено – одни инстинкты, при полном подчинении мозгов желудку и хватательному рефлексу. Только жрать, жрать и жрать…

– Сейчас я их достану. – Петрович уже у пулемета.

Когда успел? На полу россыпь стреляных гильз, тем не менее подошел неслышно, как осторожный и опытный хищник. Да он такой и есть – не хотелось бы повстречаться на узкой тропинке. То, что купился на наш дешевый спектакль с перемазанными рожами и замотанной в портянку рукой, случайность, обусловленная усталостью после ночного дежурства. Не верю в обычного пулеметчика. Роль, маска, из-под которой то и дело проглядывает настоящее лицо.

Вот только куды же ты супротив лома, болезный? Ну, не лом, конечно… тот у Андрея в руках пострашнее будет, но прикладом по затылку тоже хорошо бывает. И надежно.

– Вязать его, пап?

– А ты как думаешь?

– Минут тридцать и так полежит.

– Черт с ним, пусть валяется.

Половины часа хватит на то, чтобы спокойно свалить отсюда, не опасаясь очереди в спину. Пулемет, конечно, вывели из строя – палку, забитую молотком в ствол, зае… хм, ну да… замучаются выковыривать, но в «Доме правительства» и без него оружие по всем углам валяется. Бери, не хочу.

– С этой матрешкой что делать будем? Эй, красавица, ты предпочитаешь ужасный конец или ужас без конца?

Марина уловила знакомое слово. Как показалось – только его. Вымученно улыбнулась, но пухлые губы дрожали:

– Как хотите…

– Да никак не надо. У тебя одеться есть во что?

– Там, наверху.

Андрей снял с гвоздя связку ключей, подбросил в ладони, протянул:

– Одевайся и дуй на самый верх. Там запрись и сиди тихо, а то звери и сюда могут добраться.

– А они? Их же съедят?

– Заботливая, блин! – Ключи упали на пол. – Да делай что угодно, хоть на горбу их туда перетаскивай.

Идем, огибая площадь по широкой дуге, и тихо недоумеваем. Чертов город, все у них не как у людей, и даже твареныши, попав сюда, ведут себя неправильно. Не должны хищники маршировать неким подобием строя и тем более не должны собирать лежащих на улицах людей. Но тем не менее делают это – затаскивают в дома и складывают в комнаты. Делают запасы на зиму? Нет, не похоже – не дотянут запасы до зимы без соли и холодильников.

Шучу – никто никого не ест, что самое удивительное. Вот просто берут, хватаясь за одежду зубами, и несут, ничего не отгрызая по пути. Разве что иногда головой жертвы об угол или стену заденут… Мистика! Или галлюцинация, причем общая с Андреем – он видит то же самое. Бред! Уже говорил это? Ничего, повторюсь.

– Пап, слева!

– Угу, уходим.

Прячемся за невысокий бетонный заборчик, ограждающий газон. Крапива, мать ее, лезет в лицо и незащищенные руки. Ну почему у всех трава как трава, а мне обязательно достанется единственный на весь город клочок со жгучими зарослями? А то еще в куст шиповника, с муравейником под ним, залезу. Одно утешает – никому и в голову не придет сюда заглянуть. И обзор хороший. Хотя что я, тварей ни разу не видел?

– Смотри, – шепчет Андрей.

Да, таких действительно еще не видел – два зверя, идущие в центре колонны, крупнее остальных по меньшей мере вдвое, и шкура не серая, уже ближе к серебристой. Рожи отъевшиеся, аж лоснятся, поперек себя шире и просят хорошего кирпича. Не бедствуют, однако, и не перебиваются с редьки на квас. Чем же питаются, уроды? Людьми? Это вряд ли, не думаю, что их осталось столько. Лишь бы детей не нашли – сожрут.

Кажется, сына одолевают похожие мысли – медленно и осторожно поднимает ружье. Нижняя губа прикушена.

– Опусти.

– Да я их… – возражает, но кладет двустволку на землю.

– Стрельнуть недолго. А потом что?

Не отвечает. Чего тут гадать? Этих подстрелим, а остальные набросятся. Ну, успеем по паре дуплетов дать перед героической гибелью, хрена ли толку? Были бы шансы потом удрать – другое дело, но добровольно соглашаться на роль главного блюда торжественного ужина? Увольте.

– Сзади.