Чертог Пустоты (СИ)

— Как видно, наш друг Джейден всё же сомневался, заслужено ли я оскорбил его, — заметил Тёмный Лорд. — И прочь его гнала не только обида, но и стыд за собственную трусость. А этого вполне хватило, чтобы наложенные на дверь чары не позволили ему перешагнуть этот порог. Итак, — он помолчал, — есть ли тут ещё кто-нибудь, кто считает, что мои упрёки не имеют под собой основания?

Последовала секундная пауза, после чего каждый из Пожирателей не сговариваясь, опустился на колени, склонившись перед своим господином.

— Нам, — Паркинсон нервно сглотнул, определенно борясь с тошнотой, — нам нет прощения, милорд.

— Как прекрасно, что мы друг друга понимаем, — по-змеиному улыбнулся Волдеморт.

Глядя прямо перед собой на оставшиеся от Джейдена куски растерзанной плоти Люциус понял, что дрожит. Где бы ни был все эти годы Тёмный Лорд, чтобы ни узнал и ни увидел, он вернулся другим. Раньше его поступки были если и не предсказуемы, то хотя бы привычны и понятны. Теперь же, что-то в его действиях неуловимо изменилось, и Люциус совершенно не представлял, что пророчат им эти трансформации. Но дело было не только в удушающем ужасе, что заполнил его сознание, но и в диком почти сумасшедшем предвкушении. Малфой не мог понять, стал ли их господин ещё более безумным, или все они просто отвыкли от его манеры вести диалог, но одно Люциус знал точно — возвращение Волдеморта принесет в мир чудовищные перемены.

— Итак, — тем временем произнёс Тёмный Лорд, речь его вновь стала спокойной и деловой, без единого намёка на гнев или ярость, — коль скоро мы более или менее решили вопрос с субординацией, стоит перейти к проблемам насущным, — он неспешно прохаживался вдоль рядов Пожирателей. — Вас всех, должно быть, интересует, где же я был все эти годы, и, поверьте, — он окинул их тяжелым взглядом, — вы не хотите этого знать. Но пока я пребывал в забвении между мирами, мне открылись тайны и знания, и это приведет нас к победе. Волшебный мир увядает и деградирует. Мы стали слабы и уязвимы. Все мы знаем, что магглы давно уже занимают мир, который по праву принадлежит нам. Мы влачим жалкое существование, скрываясь в тени, пока они заселяют каждый уголок Земли. Некогда волшебники правили магглами, нас считали богами, нам поклонялись. Теперь же мы представляем собой горстку вымирающих слабаков и прячемся, в то время как они считают себя властителями мира. И наше дорогое Министерство магии принимает такой порядок вещей. Они пытаются дружить с магглами и бормочут о том, что нужно поддерживать добрососедские отношения, — он презрительно фыркнул. — Дамблдор и Министерство так страстно ратуют за права магглов, но почему мы забыли о своих правах? Почему мы должны скрываться и прятаться? Почему дети волшебников, брошенные на произвол судьбы среди тупых и жестоких магглов, обречены страдать от рук тех, кто никогда не поймет нас и всегда будет лишь ненавидеть и бояться? И я сейчас не говорю о том, что магглов стоит истребить, как вид. Хотя мысль весьма замачивая, это было бы слишком хлопотно и займет чересчур много времени. Нет, — он выдержал паузу, обводя взглядом притихших Пожирателей. — Нам нужны собственные территории. И мы их получим.

— Милорд, — подал голос Макнейр, — значит ли это, что мы объявим о своем существовании магглам?

— Если ситуация того потребует, в конечном итоге — да, — ответил Тёмный лорд. — Но прежде необходимо позаботиться о том, чтобы все магглолюбивые кретины, которые так стремятся защитить права магглов, перестали нам мешать. Взгляните, во что они превратили волшебный мир? В кучку забитых, напуганных колдунов, которые готовы исключить волшебного ребенка из школы лишь бы о нашем существовании не узнали. Которые обвиняют их в преступлении, когда они лишь стараются защититься от жестокости магглов. Мы перестали чтить нашу историю, наши знания, наше наследие. И тем самым предали наше будущее. Некоторые даже пытаются жить как магглы. Разве такой порядок вещей не вызывает у вас отвращение?

В ответ зазвучал гул согласных голосов.

— Наша цель, господа, изменить соотношение сил. На сегодняшний день мы зависим от магглов. Страдаем от их войн и невежества от их злобы и глупости. Это непозволительно. Почему те, кто могут обрушить на мир чуму и стихийные бедствия, должны страшиться жалких ничтожеств, которые ни на что не способны? Пора напомнить этим червям, кому поклонялись их предки.

— Прошу простить меня, милорд, — не выдержал Малфой, — но как быть с тем, что их гораздо больше, чем нас?