Чертоги демонов

Кент невольно вспомнил ту ослепшую кашлявшую кровью девочку-демона, которая тянула руки к нему, и его передёрнуло.

Я сделал всё правильно. Она бы умирала долго и мучительно, а так раз, и всё, — попытался оправдать себя Кент. И пусть это действительно было правдой, легче не стало. — Это всё из-за мелкой сучки. Если бы не она…

Если бы не она, то что? Он бы не видел в них больше, чем мерзких тварей? Ведь так их инструктировали: перед ними не живые существа, умеющие думать, а жестокие твари, которые спят и видят, чтоб сожрать людей. Если они убегают, так это чтоб вернуться ночью за кровью. Если они не пытаются сражаться, то это ради того, чтоб вырвать глотку попозже.

Они спят и видят, чтоб убить людей, и их больше ничего не интересует.

Часть пропаганды, естественно. Кент, как и другие солдаты, понимал это, однако ни разу не видел, чтоб хоть один демон опроверг это своим поведением.

Или видел? Видел, но не хотел это иначе интерпретировать, кроме как агрессию?

Миланье завошкалась. Кент, немного радостный, что можно отвлечься от самокопания, снял уже просушившееся платье с комбинезоном. Быстро оделся, с некоторой досадой осознав, что тот просушился не полностью, после чего укрыл платьем мелкую. Не то чтобы он смущался её наготы, — ребёнок, как-никак, — просто на открытом воздухе, пусть и около костра… Так пусть хоть укрытой будет.

Надо было убить её, когда была возможность, — с досадой подумал он, глядя на неё. — Мне нужен лишь повод. Настоящий повод.

Повод, чтоб вновь верить, что демоны — агрессивные животные, которых надо убивать? Нехотя, но он мог признаться себе, что да, именно этого и хочет. Никаких сомнений и раздумий — просто убивать и просто быть всегда на грани жизни и смерти на передовой. Ведь ради этого он здесь, не так ли?

Пока длилась ночь, Кент всё сильнее и сильнее чувствовал, как усталость заставляет его клевать носом. Даже сидя в неудобной позе, его подбородок медленно опускался, чтоб опереться на грудь.

— Я усну… — пробормотал он, в очередной раз оторвав голову от груди и нехотя раскрыв веки. Постоянные недосыпы, а ещё и сегодняшний кросс давали о себе знать. Следующую ночь вряд ли он сможет держаться хотя бы так.

Чтоб как-то пережить этот кошмар наяву, Кент порылся в рюкзаке и выудил энергетик и батончик с орешками. Да-да, старые добрые орехи, которыми снабжали американскую армию (как они оказались у израильских солдат — вопрос) и энергетик. Про второй Кент всегда думал, что это больше развод, чем реальная помощь — он ни разу не чувствовал, чтоб ему действительно становилось бодрее после них. Но в такой ситуации не выбирают. На крайняк у него есть и аптечка со всевозможным добром, может там что-то найдётся.

Поел, встал, прошёлся, разгоняя сон. Сходил к ручью, только чуть выше от того места, где они мылись, чтоб не напиться «елоу», который они смыли с себя. После чего ещё и умылся в холодной воде, которая буквально обжигала кожу и заставляла стонать зубы. Но зато вкупе с всевозможными закусками давало хоть какой-то прилив бодрости.

Поднялся с колен, оглянулся, нахмурился. На свет появился пистолет.

Где-то там, в темноте, слышались звуки. Едва различимые на фоне журчания воды, однако всё же они были. Однако из-за ручья понять, как далеко им до него, Кент не мог. Был бы фонарь…

Он медленно, не отводя глаз от густой темноты, попятился назад, всё так же держа в руках пистолет. Дуло смотрело туда, откуда слышались эти неразборчивые звуки. Кент бы мог описать их как топанье кого-то. Неаккуратное, уставшее, того, кто даже не пытается скрыться.

Дошёл до сумки, присел, рукой нашёл фонарь, не сводя глаз с темноты, а пистолет заменил на автомат.

Луч света мгновенно пробил темноту, гуляя по стволам деревьев. Он выхватывал то один ствол дерева, то другой, но источник шума Кент никак не мог найти. А тем временем звук, тихий, медленный, неторопливый, но неустанно приближающийся, слышался всё чётче. Ещё немного, и источник звука уже будет в зоне видимости…

Круг света фонарика наконец выхватил фигуру гостя среди темноты.

Не демон, что уже очень хорошо. Человек. Солдат, судя по форме. Он медленно брёл в их сторону.

И всё бы ничего в этой ситуации, но выглядел он мёртвым. В прямом смысле этого слова — будто зомби, медленно двигался в их сторону и разве что только руки вперёд не протягивал.

Этот мир был адом — здесь не было чего-то невозможного. И очень часто страшилки становились жуткой реальность. То, чем раньше пугали детей, словно сходило из страшных историй, чтоб теперь попугать уже взрослых людей.