Чертополох. Излом

Через пару минут всё было кончено. Гирмар, чувствуя, как затопившая его разум ярость сходит на нет, отвернулся от ещё не остывшего трупа и встретился взглядом с пришедшим в себя Олдером. Сын, опираясь на поддерживающего его Дариена, смотрел на отца широко распахнутыми глазами, и Гирмар, словно бы устыдившись своей вспышки, отвернулся и, точно не замечая собравшихся вокруг людей, обратился в пустоту.

– Надеюсь, кто-нибудь уже сообразил, что надо послать за врачом…

Эти простые слова оказали едва ли не магическое воздействие – людской муравейник ожил и привычно засуетился. Ни о какой поездке теперь и речи не было, так что коней увели, тело убрали, искалеченного сына со всеми возможными предосторожностями перенесли в его комнату, а Дариен верной тенью последовал за братом. Всё ещё заходящуюся рыданиями Олинию Гирмар сам на руках отнёс в её покои и, уложив на кровать, устроился рядом, молча наблюдая за пытающимися напоить её успокаивающим отваром служанками. Он давно привык к смертям и крови, но сейчас они едва не потеряли сына. Их общего ребёнка, первенца, единственную нить, что ещё связывала их между собою… Гирмар ещё раз взглянул на Олинию – опухшая от слёз, с рассыпавшейся причёской и потёкшей, размазавшейся по щекам краской для ресниц, она каким-то образом была ему ближе и понятнее, чем привычная холодная красавица, которую он уже столько лет про себя именовал супругой, но никак не женой… И эту бьющуюся в рыданиях женщину ему хотелось утешить, вот только он не знал, что для этого следует сделать…

– Олиния… С Олдером все будет в порядке. Он в сознании, за лекарем уже выслали. – Гирмар не особо надеялся, что эти слова помогут, и не ошибся в ожиданиях. Олиния продолжала рыдать, не обращая на него никакого внимания, и Гирмар вышел из комнаты, произнеся на прощание:

– Когда лекарь прибудет, я попрошу, чтобы он осмотрел и тебя тоже…

Врачеватель, к счастью, не заставил себя долго ждать – маленький, чуть полноватый человечек с круглым лицом и обширной лысиной был хорошо известен в окрестных имениях – он помог появиться на свет по меньшей мере дюжине будущих хозяев Амэна, лечил женские недомогания их благородных матерей и великолепно разбирался во всех детских хворях, которые не минуют ни бедного, ни знатного. Своих клиентов он знал как облупленных, а потому с порога взял быка за рога – посетовав на то, что к его приезду ничего не готово, он быстро выставил из комнаты Олдера не только набившихся туда слуг, но и самого Гирмара, оставив себе в помощники лишь дюжего Альга. Дариена, как ни странно, лекарю выпроводить не удалось, так что отцу пришлось коротать время в полном одиночестве, а ожидание тем временем затягивалось…

Когда же из комнаты Олдера донёсся отчаянный вскрик, Гирмар едва заставил себя оставаться на месте. Лечение редко бывает безболезненным, и сейчас он своим вмешательством ничем не поможет! Тем не менее кулаки Гирмара то и дело сжимались, когда до него доносились глухие сдавленные стоны сына, сопровождаемые неизменно-тихим бормотанием лекаря…

Наконец врачеватель вышел из комнаты, тыльной стороной руки вытер потный лоб и устало посмотрел на Гирмара.

– Слава Малике, жилы не задеты, так что твой сын не станет сухоруким… Но насчёт остального – не уверен.

– Что ты хочешь этим сказать? – Гирмар, нахмурившись, шагнул к маленькому лекарю, но на того грозный вид хозяина имения не возымел особого действия, и он произнес прежним ровным и усталым тоном:

– У Олдера сломана ключица и плечевая кость, раздроблена лопатка. Я ему сустав буквально по кускам собирал. Кости, без сомнений, срастутся – в его возрасте даже такие переломы заживают довольно быстро. Я взял кости в лубки, но вот насколько правильно все срастётся и насколько подвижным будет сустав, сказать заранее невозможно…

Услышав такое заключение, Гирмар потемнел лицом, а лекарь, хорошо знающий, каким бальзамом является для родителей похвала их отпрысков, произнёс:

– Впрочем, будем надеяться на лучшее. Олдер, несмотря на боль, очень хорошо держался – уже сейчас в нём чувствуется будущий воин, да и Дариен не хуже. Он ни на шаг не отходил от Олдера и всё время держал брата за руку. Такая дружба многое пересилит.

По губам Гирмара скользнула слабая улыбка.

– Что верно, то верно… Мои сыновья действительно неразлучны…

Олдер косо взглянул на принесённый ему завтрак. Кухарка расстаралась вовсю, но покоящиеся на подносе возле кровати разносолы лишь вызвали у мальчишки глухое раздражение – есть решительно не хотелось, а еще ему были противны и солнечный свет, и сам окружающий мир, никак не желающий оставить его в покое!..

Придя в себя после визита лекаря и отойдя от сонного зелья, которым тот щедро опоил мальчишку по окончании лечения, Олдер еще раз припомнил все предшествующие его падению события и в этот раз правильно истолковал испуг матери. Она знала о шипе под потником Белолобого. Знала и молчала, предав тем самым и Дариена, и его – Олдера… Если бы она тогда сказала хоть одно слово…

Тогда бы всё понял отец, а как он вершит расправу, мальчишка уже увидел!