Чертов angel

Исподлобья посмотрев на Кото, Олег покосился на Анечкиного папу. Потом, честно глядя Нюсе в глаза, произнес:

— Отработку. Масло машинное подержанное, — и прибавил в сторону: — Вы же сами нам его дали!

Папа таращился в недоумении, а Олег чуть не плакал от обиды.

— Давал. Но кто ж знал, что вы полгорода снести хотите?

— Надо было чуть-чуть плеснуть. Капельку. Хоттабыч был бы маленький. А вы все ведро шандарахнули, — укоризненно отметил Олег.

— Красиво получилось, — некстати возник Кото.

— Ага. Тебя бы так, — уже успокаиваясь, проворчал папа.

— А ты сам рассказывал, что когда в школе учился, то дымовухи из расчесок делал. Тебя тогда чуть не поймали! — отважно пропищала Анечка.

— А это как?

— Ты, малый, лучше молчи. Совсем молчи. Я, пожалуй, пойду, жену успокою. Заодно зону поражения надо посмотреть, а то, может, огонь не весь потушили.

— И я с вами.

— Нет уж. Тут оставайся, кудесник. Жена и так на валидоле от твоих шуток. Спокойной ночи, Нюся, — уже совсем миролюбиво прибавил он, хватая дочь за руку. — Ну и рожа у тебя, Анька.

— Как и у тебя. А что вы еще в школе делали?

Оживленные голоса стихли в отдалении. Видимо, в папе всколыхнулись воспоминания.

— Олег, — Нюся поправила мальчику ворот рубашки, — я настоятельно тебя прошу. Прежде чем затевать войну и немцы, посоветуйся с полковником. Он подскажет, что можно, а что нельзя.

— Так это он мне и рассказал…

* * *

Ирина осталась в относительной изоляции. Она добровольно приняла такое решение, посчитав, что раз ее никто не понимает, то лучше оставаться в гордом одиночестве.

«Работа? Да гори она ясным пламенем. Там все налажено. Катится по наезженным рельсам».

Мозг, возмущенный такой безалаберностью, подавал назойливые сигналы, напоминая, что если поначалу продавцы и снабженцы отзванивались, требуя немедленно разрулить ситуацию, то теперь уже давно никто не досаждал Ирине телефонными звонками. И не мудрено — разруливать больше было нечего. Но полностью оградить себя от мира Ирине не удалось. Беспокоили навязчивые мысли о необычном романе, они мучили ее и не давали покоя.

«Почему он меня так бессовестно предал? Чем я хуже той, которой он буквально признавался в любви?»

Она решила, что причина трагедии в ее фигуре. Первым делом Ирина ужесточила и без того скудную диету. Накупила массу волшебных таблеток и ввязалась в бой с жалкими остатками округлостей тела. Сначала было тяжело. Почти невыносимо. Хотелось не есть. Жрать хотелось. Потом чувство голода заменила хроническая головная боль. До рези в глазах. Случались и головокружения. Иногда — обмороки. Но поскольку она крайне редко выходила из дома, то с этой проблемой можно было справиться, расстелив на полу одеяла и ненужное тряпье. Следующий шаг заключался в увеличении груди.

«Без больших сисек — никак. Большие сиськи — самое главное».

Вопрос увеличения бюста был решен на удивление быстро. Деньги решают все. Или почти все. В данном случае они принесли Ирине максимально объемный результат.

«Нюська, стерва, от зависти лопнет. Теперь у меня не меньше. Может — даже больше. А уж в сравнении с этими клубными поганками, я вообще теперь — супер. Жаль, росточком не вышла, но с этим дефектом придется смириться».

Иринины мысли, раньше простые и легкие, теперь сочились ненавистью. Особенно она мечтала отомстить Кото, потом тем двум телкам, которые сопровождали в тот вечер ее возлюбленного в клубе. А уж потом можно нагадить бесценной везучей Нюсечке.

«Итак, талия на три сантиметра уже, чем я хотела. Грудь — роскошная. Теперь можно повторить попытку», — подытожила Ирина, настраивая свои куцые мечты на ничего не подозревающего киногероя. Который в ее отсутствие каждый раз многократно крестился, читая длинную запутанную молитву перед сном.

Зарывшись в пропахшее потом одеяло, Ирина скорчилась в позе утробного младенца.

Он был жалок. Она была жалкая.

Слова впивались в ее кожу осколками битого стекла.

Он твердил, не скрывая ужаса: «Ты мне не нужна. Исчезни, ведьма. Ты убьешь меня. Я боюсь засыпать. Как я тебя ненавижу! Сука!»

И отталкивал ее новое дорогое тело.

Она цеплялась за него, как обезумевшая вдова цепляется за гроб мужа в момент последнего прощания.

Он вырывался и кричал.

Просто орал. Без слов. «Аааа!»

Видимо, рядом с ним кто-то был. Может, врач. Может, та, другая женщина. Но после крика его разбудили, и сон Ирины перешел в новую стадию.

— Снилось, что она — маленькая хищная зверушка с коротким жестким мехом, острыми зубами и липким вкусом крови на языке.

Ночь, смена запахов. Влажный чуткий нос уловил присутствие сочной беззащитной плоти. Азарт охоты. Слюна во рту. Энергия еды. И снова полное наслаждение от стремительного бега по лесу.

Неглубокий ручей привлек ее внимание своей свежестью. Слабое течение. Тени снующих рыбок.

Осторожный шлепок нежной подушечкой ладошки по глади воды. Настороженный слух улавливает испуганный поворот плавника. Всплеск. Зубы впиваются в чешуйки, скрывающие нежное мясо.

Ощущения зверька намертво сливаются с сознанием Ирины. Мышцы ног сокращаются в чужом беге, сминая простыню в жгут. Зубы скрипят, перетирая несуществующие рыбьи кости.