Чертов крест: Испанская мистическая проза XIX — начала XX века

В одну темную-претемную ночь, когда на земле не слышно было ни звука и на небе не видно ни единой звезды, гарнизон замка, возгордившись недавней победой, делил награбленную добычу. Опьяненные вином, в полном разгаре шумной безобразной оргии, разбойники пели богохульные песни в честь своего адского покровителя.

Вокруг замка только и раздавались их нечестивые голоса, которые носились под покровом ночи, как носятся в вихре дýши прóклятых грешников.

Беспечная стража оглядела с высоты селение, которое мирно отдыхало, насколько можно было различить в темноте. Потом часовые спокойно заснули, опираясь на толстые древки копий и не опасаясь засады. Тогда несколько человек, решившихся умереть за правду, стали взбираться на утес и, скрытые тьмой, в полночь достигли вершины.

На остальное понадобилось немного времени: часовые одним прыжком перескочили преграду, которая отделяет сон от смерти; огонь смоляных факелов, подложенных под ворота и подъемные мосты, сообщился стенам замка с быстротою молнии; пользуясь всеобщим замешательством, нападавшие проложили себе путь в пламени и мигом покончили с обитателями звериного логовища. Все они погибли.

Когда приближающийся день высветил кусты можжевельника, обуглившиеся развалины башен еще дымились, и сквозь узкие бойницы легко можно было рассмотреть латы страшного барона, висевшие у одной из почерневших колонн пиршественной залы. Яркий луч солнца задел их, и они засверкали, меж тем как труп владельца замка, покрытый кровью и пылью, валялся в горячем пепле вместе с телами его мрачных сподвижников.

Время шло. Пустынные залы заросли тернием, плющ обвил массивные колонны, закачались голубые колокольчики, свесившись с каменных зубцов. Только неровное дыхание ветра, крики ночных птиц да шорох змей, пробиравшихся в высокой траве, нарушали мертвую тишину проклятого места. Непогребенные кости прежних обитателей замка белели в лунном свете, и по-прежнему виднелись латы барона, висевшие под черным сводом. Никто не осмеливался взять их, но множество небылиц порождало бесконечные слухи и страх у всех, кто видел, как сверкает сталь под солнечным лучом, или воображал в часы глухой ночи, будто слышит звон металла и протяжные, печальные звуки.

Несмотря на россказни об этих латах, которые втихомолку повторяли окрестные жители, все оставалось пока пустой болтовней. Люди покорились страху и скрывали его, как могли.

Если бы тем и кончилось, было бы прекрасно. Но, по-видимому, нечистый не удовольствовался делом рук своих и вмешался снова, конечно не без попущения Бога, которому было угодно покарать жителей во искупление грехов.

Небылицы, до поры так и остававшиеся небылицами, начали принимать осязательную форму и со дня на день казались все более вероятными.

И впрямь уже несколько ночей кряду наблюдалось странное явление.

Вдали, среди ночных теней, замерцали какие-то таинственные огни, и никто не мог объяснить, откуда они появились. То подымаясь вверх по обрывистым склонам утеса, то блуждая в развалинах, то колеблясь в воздухе, они скользили, сливались, исчезали и являлись снова, чтобы потом рассыпаться.

За один месяц это повторялось три или четыре раза — все по ночам. Смущенные жители селения беспокойством ожидали плодов этой странной новости, и, разумеется, они не заставили себя долго ждать: три-четыре поджога, похищение скота и несколько обезображенных трупов, сброшенных со скал в пропасть, повергли в ужас весь край на многое расстояние вокруг.

Не оставалось сомнения в том, что шайка разбойников поселилась в подземельях разрушенного замка.

Сначала они появлялись только поздней ночью и в определенных местах леса, который и до сих пор растет вдоль берега реки, но кончили тем, что заняли почти все горные ущелья, устроили засаду близ дороги, стали грабить долину и спустились на равнину неукротимым потоком, разорив ее, как могли.

Убийства множились, девушек похищали, младенцев хватали из колыбелей, невзирая на крики матерей, и все полагали, что утаскивали их для чудовищных пиров, где вместо кубков употребляли священные сосуды, украденные из оскверненных церквей.

Ужас до такой степени овладел всеми, что после вечерней молитвы никто не решался выйти из дому, да и дом не считали защитой от разбойников. Но кто же они были и откуда пришли? Как звали их таинственного вожака? Эту загадку хотелось разрешить, но она оставалась неразгаданной, хотя с того времени все заметили, что латы убитого барона исчезли, а потом многие поселяне утверждали, что предводитель чудовищной шайки шел впереди в тех самых или очень похожих латах.

Если отделить от этих рассказов то, чем страх неминуемо украшает произведения своей фантазии, здесь не было ничего необыкновенного и сверхъестественного.

Разбойники всегда жестоки, а вожак шайки мог присвоить латы барона.

Однако некоторые признания умирающего разбойника, взятого в плен, превзошли всякую меру и заставили призадуматься самых недоверчивых. Вот его исповедь.