Чертов узел

— Местные достали… Знаю точно, что меж собой они никогда не молятся.

Ко мне придут или я к кому зайду — начинают рисоваться мусульманством, показывают, дескать, ты всего лишь советский выродок с моральным кодексом строителя коммунизма, а они — народ! Ну и я, не будь дурак… Они — «Алла бесмолла», я — крестное знамение и «Отче наш…». Сразу зауважали.

— А если и я с ними заодно: «Алла бесмолла»? — устало зевнул Виктор.

— Станут подсмеиваться над тобой и угощать возле порога. Простой народ примитивно, но очень точно чувствует в людях духовность и бездуховность. Даже чужая вера, чуждая, но культура вызывают в нем уважение, а их отсутствие — презрение. Из всего, что я имел неосторожность затевать в этих местах, только два дела вызвали безусловное уважение моих соседей: постройка дома и приобщение к своей национальной религии, — Алексей налил водки в стаканы, бросил на гостя лукавый взгляд: — Тебе все это еще предстоит открыть. Мой совет — со своим-то рылом не строй из себя казаха или интернационалиста — презирать будут!

Виктор безучастно кивнул: учту, мол, повел подбородком в сторону икон:

— Нынче внедрилось модное словцо — имидж. Значит, имидж?

— Не совсем! — Алексей прищурился, разглядывая стакан на свет лампы.

— Библию я давненько почитываю, но понимать начал только сейчас, в этой свинской жизни. И нахожу в ней, особенно в Новом Завете, ответы на все вопросы, которыми так дебильно болело и мучилось наше поколение. И в первую очередь — вопросы национальные, о которых мы не задумывались, кося под Запад. А теперь дорого за это платим: пришло время воевать, а у нас вместо оружия — марксистско-ленинский цитатник, да слюнявые хипповские бредни заграничного происхождения.

— Будто эта жидовская тягомотина чем-то лучше, — раздраженно кивнул в угол Виктор: — Ударили по одной щеке — подставь другую; возлюби врага и лизни в зад палача своего или как там? Сейчас в городском парке эти кастраты с гитарами каждое воскресенье проповедуют. У мусульман хотя бы — око за око, зуб за зуб!

— Ты говоришь про сектантов, которые отрабатывают заграничные деньги, а «око за око, зуб за зуб» — это, как раз, отсюда, — Алексей потянулся к полке над столом, снял толстую потрепанную книгу со множеством закладок, раскрыл ее и прочитал: «Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего; но люби ближнего твоего, как самого себя… Если кто ляжет с мужчиною, как с женщиною, то оба они сделали мерзость; да будут преданы смерти, кровь их на них… Кто сделал повреждение на теле ближнего твоего, тому должно сделать то же, что он сделал. Перелом за перелом, око за око, зуб за зуб…» — Алексей поднял глаза на Виктора, кивнул ему: — Как раз то, о чем ты говорил… — Перевернул страницу, пробегая взглядом текст:

— «Когда ты выйдешь на войну против врага твоего и увидишь коней и колесницы и народа более, нежли у тебя, не бойся их; ибо с тобой Господь, Бог твой…» — Алексей что-то пробормотал себе под нос, близоруко щурясь, перевернул страницу, придвинулся к лампе: «…Ибо Господь, Бог ваш, идет с вами, чтобы сразиться за вас с врагами вашими и спасти вас…» — Алексей бросил поверх книги насмешливый взгляд на Виктора: А вот что сказано по поводу твоего замечания о возможности омусульманивания: — «А в городах сих народов, которых Господь, Бог твой, дает тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души; …Дабы они не научили вас делать такие же мерзости, какие они делали для богов своих, и дабы вы не грешили перед Господом, Богом вашим», — он захлопнул книгу, положил ее на место и сказал терпеливым учительским тоном: — Это вера воинов! Этим законом наши предки жили тысячу лет, а деды надумали все разом отменить и построить заново. Мы и на тех и на других наплевали. Тоже возомнили себя изобретателями: деревянному ярилиному «хрену» кланялись… Вечные дилетанты, мальчики почти сорока лет.

— Так ведь, шутя, — повел широкими плечами Виктор. — К тому же «хрен-то» был исконно русский, а на иконах у тебя сплошь евреи — если уж ты заговорил о национальном вопросе.

— Это как раз то, над чем я долго думал, — повысив голос, заерзал на месте Алексей, и Виктор понял, что задел за живое. Ему не хотелось полуночного разговора. Он устал от пьянок и нетрезвых бесед.

— Иисус Христос — Бог, воплотившийся в человеческом теле. Может ли Бог, создавший русских, евреев, казахов, собак и свиней, быть кем-нибудь из них? Абсурд! Народу, которому долго благодетельствовал, которому дал Законы, исполнявшиеся дотошно, но бездумно, Бог дал возможность спастись, переосмыслив и дополнив эти Законы. Но народ, в чьей крови он воплотился, его предал и распял. Зато приняли Его Завет наши предки.

Радоваться надо, что он воплотился не в них. И без того верил волхвам, ждавшим его появления. Поклонялись наши предки Богочеловеку и Святой Троице, а не еврею…

Виктор снова зевнул, устало тряхнул головой, придвинул к себе рюкзак, вытащил из бокового кармана три пачки розовых десятирублевок, положил на стол.