Чертова баба, или Приют для фамильяров

Поэтому написала письмо матери — ведь кому, как не ей, знать все о дочери, которую она произвела на свет, а потом сбагрила кормилице в деревню и забыла о ее существовании на свете.

Писать, что буду пытать каленым железом, как приедет, не стала, разумеется. Просто намекнула, что не против наладить отношения с ней и поддержать материально — это, полагаю, и заставит мать примчаться.

А сама пока занялась здоровьем. Хотя мне казалось, что все хорошо, Янур настаивал на постельном режиме. Теперь он сам приходил на обед домой — это радовало, ведь Соломея больше не носила ему обед в поле.

А еще мне нравилось, что демон находил время немного полежать со мной, прежде чем возвращаться к работе. Наши обнимашки становились все жарче, и мечта о путешествиях постепенно тускнела и растворялась. Впервые мне не хотелось убежать подальше, как было всегда. Кажется, я нашла свой дом, своего мужчину и своих детей. А еще приют фамильяров!

Но я и не подозревала, что вокруг всего, что стало так дорого моему сердцу, уже затягивается удавкой на шее хитроумная ловушка. Причем, заманили нас всех в нее вовсе не те, на кого я подумала бы в первую очередь.

Ее отклик прозвучал в тот день, когда я отправилась к Януру. Сегодня он работал в кузнице, недалеко от дома, и мне было в удовольствие прогуляться. Понимала, что получу нагоняй от мужа, но отлеживать бока больше не имелось сил, просто физически.

Шагать по травке, которая упруго пружинила под ногами, было так приятно! А вот и равномерные удары молота. Улыбнувшись, я ускорила шаг.

Впорхнула под навес из кольев и досок под соломенной крышей и замерла, любуясь моим хищником. Его мышцами, которые играли под атласной, лоснящейся от пота кожей. Слаженными движениями, тем, как он играючи махал молотом — таким тяжеленным, что я даже и не подниму эту махину, наверное.

Отблески пламени играли на Януре, заставляя его буквально светиться, как огромного светлячка. И такого соблазнительного светляка еще поискать!

Я замерла, бездумно любуясь этим совершенством, которое, тем временем недовольно нахмурилось, глянув на огонь. Любит, чтобы ярче горело. Мой черт взял лопату, подошел к горке угля в углу и, поддев целую, отправил в угасающее пламя. А потом заметил меня и сделал шаг вперед.

Губы, которые я так любила целовать, изогнулись улыбкой, и внутри все сладко заныло, требуя шагнуть к нему, прижаться, вдохнуть терпкий, будоражащий запах мужского пота и…

Кузницу ослепила яркая вспышка. Янур успел заслонить меня собой, а потом нас обоих повалило на землю ударной волной.

* * *

Я не поняла, что это было. Видела лишь, как соломенная крыша улетела ввысь, кружась, будто невесомый листик бумаги, а дощатые стены посыпались в стороны, как прутики.

Огненная стена огня прорычала разгневанно, прокатившись в полуметре над полом кузницы. Меня, лежащую под мужем, она не достала, а вот его мгновенно опалила, заставив громко закричать. Я очнулась от шока и, обхватив его чуть выше талии, поползла прочь, отталкиваясь ногами.

Едва успела оттащить моего бездыханного демона на траву, как прогремели еще несколько взрывов, в несколько раз сильнее первого. Я судорожно сглотнула, понимая, что если бы мы были внутри, от нас остались бы лишь обгоревшие трупы. Что случилось?..

Вопрос возник в голове и был тут же досадливо отметен сознанием, как несущественный мусор. Сейчас важно только одно — мой муж!

Я склонилась над ним, раздираемая ужасом. Дрожащие пальцы легли на сонную артерию. Бьется! Тихо, ритм сбитый, но упрямо толкается под подушечками пальцев! Это самое важное.

Лицо Янура было обожжено, как и руки, которыми он инстинктивно пытался прикрыться. Зрение — вот за что я переживала в первую очередь. Я буду любить его любым, но ему будет неимоверно сложно, если ослепнет.

«Вы из рода Тардов!»

Слова вспыхнули в голове огненной вязью, сдавившей лоб.

«Важны ведь первые минуты»

Прозвучало следом.

«Вы — магисса!»

Вот не хотела бы так проверять теорию Стефании. Ее слова так и оставались для меня лишь версией, что-то внутри не хотело в них верить, трусливо откладывая на потом, загоняя поглубже в подсознание. Но если страус спрятал голову в песок, наружу все равно торчит задница.

Меньше всего я хотела бы ставить эксперименты над собственным мужем. Но других вариантов не дали. Как и времени для раздумий.

Я накрыла его глаза ладонями, стараясь не прикасаться к алому ожогу. Как это вообще делать?! Когда взяла Стефанию за руку, моя энергия потекла в нее сама по себе. Значит, должно получиться. Тихонько поскуливая, я прикрыла глаза, стиснула зубы и сосредоточилась на том, что делаю, прогнав все остальные шальные мысли.

Сначала был лишь тишина, прерываемая его сиплым дыханием. Но потом…

Первым появилось жжение — не в руках, а в груди. Сердце словно превратилось в огненный шар. А потом жар от него потек в руки.

Я открыла глаза и увидела, как золотой туман из-под ладоней течет на лицо Янура. Становясь все гуще, он превратился в жидкое золото, которое мгновенно, даже жадно впитывалось обожженной кожей.