Чертова дюжина

 Удовольствие хотелось растянуть. Обставить, как полагается. Я полностью снял штаны, предварительно достав из кармана рулончик туалетной бумаги. Побрызгал на задницу репеллентом, присел, чиркнул зажигалочкой и ароматно затянулся.

 - Лучше чаю без заварки, чем покакать без цигарки, - эту пословицу я узнал не из книжки поговорок. Так говорил один парень из нашего двора, Гриша Лапенин, который и научил меня курить. Два процесса, действительно, идеально дополняли друг друга.

 В голове у меня от долгого некурения закружилось, да так, что рукой об землю пришлось опереться. Зато от страшного жжения под ложечкой и следа не осталось.

 - Вот, суки, до чего человека довели! - Говорил я сам с собой. - Ну ничего. Отольются кошке мышкины слезки, отольются рано или поздно.

 От состояния эйфории меня разобрала болтливость. Что ж, можно и поболтать. Большого греха в этом я не видел. Тем более, когда вслух говоришь, все понятнее становится.

 Я не выдержал и выкурил вторую сигарету. Знал, что вскоре пожалею, но приберегать ее смысла не видел. Кто его знает, как все повернется. Жить настоящим как-то надежнее. На обратном пути я немного размялся. Попрыгал взад-вперед.

 - Ты чего такой довольный? – подозрительно спросила меня мать.

 - Да так, лету радуюсь.

 - Смотри у меня, - на всякий случай предупредила мать, но «дыхнуть» не попросила. - Ты Лариску не видел?

 - Да где-то тут ходила.

 - Да вон она. Опять, зараза, около помойной ямы крутишься?! – Заметила дочь тетя Оля.

 - Я не кручусь. Я колечко тут вчера потеряла! Я руками ничего не трогаю! – Лариска покрутила перед собой детским ведерком, привязанным на веревочку. - Я аккуратная!

 - Если бинт испачкаешь, конфет до конца года не получишь!

 Через пару часов все вместе сели обедать. Только Лариска есть категорически отказалась, несмотря на все уговоры и угрозы родителей. По-моему, она переела конфет, которые у меня выменяла, и напрочь отбила аппетит. Вслух читала сначала какие-то идиотские стишки, мою книжку пословиц. Наконец, затихла где-то в доме.

 Отец и дядя Леша были мрачноватые. Ели молча.

 - Сегодня рыбалочка не очень пошла. Вечером еще поедем. Хочешь с нами? – спросил меня Димон.

 - Может, и поеду.

 - Доделал навес-то? – спросил отец.

 - Наверное, - после странного сна я отца бояться перестал совершенно.

 - Это как, наверное?

 - Испытаний еще не было. Проверка нужна.

 - А, дождик! – усмехнулся отец. - Ну, за работу бутылку пива вечером получишь.

 - После пива писать криво. Лучше пяток сигарет.

 За навесом все притихли. Даже тетя Марина перестала рассказывать матери какие-то сплетни с их работы.

 - Так… - медленно произнес отец. Привстал и отвесил мне чувствительный подзатыльник. - Я тебя предупреждал.

 - Кулаком да в спину – вот и приголубье сыну. Так, папа, получается? – Грустно спросил я.

 - Ты мне поговори еще! – Пригрозил отец.

 - Ничего. Доведется и нам свою песенку спеть, - хмыкнул я, уткнувшись в тарелку.

 - Ох, и зря с тобой родители нянчатся. У меня бы ты другим голосом запел! - Встрял дядя Леша.

 - Кажется, пора к другим мерам воспитания переходить, - покачал головой отец.

 - Давно пора, - согласился я, - этими мерами вы меня просто затерроризировали. У нас даже правительство сейчас говорит, что стране нужны сильные личности. А вы урода морального воспитать хотите. Затюканную посредственность. Несовременные вы люди, хоть и любите телевизор смотреть. Отсталые, словом. Темнота.

 - Ты как с родителями разговариваешь! – Хлопнула мать ладонью по столу. - Борис, тут у нас ремешок найдется?

 - И ремешок найдется, и кое-что другое, - мрачно процедил отец.

 - А вы знаете, дорогие родители, хорошую народную пословицу - большое вяканье доводит до бяканья, - я давал им шанс исправиться, но воспользоваться они им не захотели. Правильно говорится - старого учить, что мертвого лечить. Разговор получился лишним. Тем более, не тогда учить, когда пора бить.

 Отец начал медленно подниматься из-за стола. Но я был быстрее. Выскочил, ухватился руками за перекладину над головой и двумя ногами вышиб столб, на котором держался навес. Мгновенно развернулся и выдернул второй. Не зря в лесочке прыгал. Отрепетировал.

 - По моему прошению, по щучьему велению! - Только и успел выкрикнуть.

 На двух последних столбах крыша и так едва держалась, а поэтому со страшным грохотом рухнула, придавив всех оставшихся за столом.

 - Как говорится, сели пировать, а пришлось горе горевать. – Снова вздохнул я. - Вот, папа, и испытания навеса прошли успешно. Никакого дождика не потребовалось. Попались жучки в боярские ручки.

 Смекалка меня не подвела. Не зря я два дня с навесом возился, столбы подпиливал, дополнительные тяжести для надежности на крышу втаскивал.

 Под упавшей крышей громко, многоголосо застонали. Гора из кусков рубероида, досок, кирпичей и другого хлама зашевелилась. Те, кому повезло больше других, начали выбираться.

 Я взял остро, с двух сторон заточенную косу, заранее прислоненную к стене дома. Подобрался к чей-то скрюченной руке, разгребающей над собой завал.