Чертова дюжина грехов

Я вздохнула, покачав головой, и прошла во двор. Двор был просторный и пустой, здесь не было ничего, если не считать двух машин – спортивной синей «Ауди» и пресловутого черного «Мерседеса», а на пороге дома, к которому вела расчищенная и выложенная плитами дорожка, метрах в пяти от калитки, стоял высокий молодой человек в сером свитере и темных брюках, видимо, он встречал меня, потому что приветливо махнул рукой и улыбнулся.

Я подошла.

– Здравствуйте, – сказал молодой человек по-русски довольно чисто, без акцента. – Я – Эд Проханов, секретарь госпожи Масри. Сейчас она не сможет вас принять, но через полчаса она освободится. Пройдемте? – и он распахнул передо мной дубовую дверь, премило улыбнувшись.

Я вошла в дом. Эд помог мне снять шубу, я тщательно вытерла ноги и засомневалась, нужно ли разуваться.

– Не разувайтесь, – разрешил мои сомнения секретарь.

Я смущенно улыбнулась, он передал мою шубу высоченному парню в спортивном костюме, встретившему нас у входа. У детины был такой пристальный взгляд, что сомнений не оставалось – перед нами охранник.

– Это охранник, – подтвердил Эд мою догадку. – Их тут пятеро, не считая начальника. Пойдемте наверх.

Мы подошли к пологой широкой лестнице с высокими перилами, устланной темно-зеленым ковром, и стали подниматься.

– Кабинет госпожи Масри, – пояснил секретарь, – на третьем этаже. Она просила провести вас в приемную. А вы давно на телевидении работаете? – спросил он.

– Да нет, не так чтобы очень, – отозвалась я, думая о том, что дом, конечно, у Марианны Масри очень даже ничего. Даже очень-очень.

– И как, интересно? – снова подал он голос как раз тогда, когда мы проходили второй этаж. – Вы всегда были ведущей?

– Да, только сначала я была диктором, а потом мы решили попробовать сделать нашу передачу, тогда это поветрие женских передач на нашем телевидении только начиналось. Я стала ведущей. А насчет интереса? Знаете, человек ко всему привыкает слишком быстро.

– Значит, не так, чтобы очень интересно? – догадался он.

– По-разному. Зависит от героини. И потом, мы ведь в прямом эфире передачу ведем, поэтому каждый раз по-разному… – тут я, конечно, приврала, потому что в основном никаких таких особенных отличий не было.

Мы уже успели подняться на третий этаж, пока секретарь задавал мне еще какие-то вежливо-несущественные вопросы. Вообще, как я успела заметить, молодой человек был очень мил. К тому же, как я уже говорила, он обладал довольно привлекательной наружностью. Высок, строен, но не худ, широк в плечах, длинноног, с густыми каштановыми волосами и синими глазами, с прямым носом и тонкими губами, в уголках которых, казалось, таилась добрая насмешка. У него был хороший цвет лица и обаятельная улыбка. Каюсь, у меня тут же возник крамольный вопросик, только ли секретарские обязанности выполняет при госпоже Масри этот славный мальчик?

Наверху, на третьем этаже, в большом холле перед кабинетом, где, как объяснил мне секретарь, и находилась, или, точнее было бы сказать – скрывалась, от меня Марианна Масри, сначала я увидела троих мужчин, которых мне представил Эд. Один оказался племянником Марианны, второй – начальником ее охраны, а третий – этнографом.

Племянник, надо полагать, тот самый Митька, о котором говорил Павел, был чрезвычайно высок, как-то нескладно сложен, темноволосый, голубоглазый, он носил очки в тонкой металлической оправе и кривил пухлые губы при разговоре.

«Надо же, – подумала я, – Пашка-то небось его разыскивает, а он тут».

Однако, едва пожав мне руку, племянник извинился и, сославшись на важную встречу, удалился, попросив передать тете, что заедет вечером.

Начальник охраны, крепкий, с тяжелой нижней челюстью, с пристальным взглядом черных глазок-буравчиков, с плешинкой на макушке, не говорил по-русски, он вежливо поклонился, произнес свое имя – Генри Скорт – и сел в глубокое кресло, закурив сигарету.

Этнограф был немолод, сед, худощав, глубокие морщины залегли вокруг тонких губ, хищный нос делал его похожим на птицу. Он был одет в строгий костюм и часто и как бы натужно улыбался. Выяснилось, что по-русски он понимает совсем неплохо, хотя говорит с сильным акцентом.

Я улыбалась ему и вежливости ради решила поинтересоваться, чем же, собственно, он занимается. У нас состоялся интересный разговор с мистером Маккински, такова была фамилия этнографа, во время которого выяснилось, что он специализируется на исчезнувших индейских племенах и пишет сейчас какую-то работу на эту тему.

Естественно, что я сразу подумала, что этот человек явно неспроста приехал вместе с Марианной, и вспомнила о таинственной золотой пластине.

– Что-нибудь выпьете? – спросил меня Эд, когда церемония знакомства подошла к концу, племянник уже удалился, а начальник охраны засел в уголке со своей сигаретой.

– Если можно, сок, – попросила я.

Эд подошел к низкому стеклянному столику, на котором выстроился ровный ряд бутылок и графинов, надо же, успела я подумать, как в лучших домах Лондона и Парижа. Жаль, действительно, жаль, что Лера сюда не попала. Пока Эд наливал мне апельсинового сока, я обратилась к этнографу: