Чертова дюжина контрразведки

После мучительных раздумий Сыпачев пришел к мысли, как решить все проблемы одним махом. У него имелось то, чего не было у других, — секреты, за которыми охотились иностранные разведки. На «мелочи», какую-то там непальскую разведку, он не стал размениваться. В ней сами перебивались с воды на квас. Большие деньги и быстро, как полагал Сыпачев, ему могли дать только американцы или британцы. Прижимистость «потомков Бонда» — МИ-6 была общеизвестна, и потому он остановился на ЦРУ.

От задуманного и до сделанного Сыпачева отделял не один день. Страх разоблачения продолжал удерживать его от рокового шага. В памяти невольно всплывали арест и осуждение бывших сослуживцев, ставших агентами иностранных спецслужб Сметанина, Полякова, Баранова. По ночам его мучили постоянные кошмары. История последних минут жизни предателя Пеньковского, которого якобы живьем запихнули в печь крематория, полушепотом передававшаяся среди сотрудников ГРУ, во сне приобретала жуткое воплощение. Это не Пеньковского, а его, Сыпачева, жарили на раскаленных углях более удачливые соперники-сослуживцы.

Наступал новый день. Страх улетучивался и уступал место подленьким мыслишкам. В конце концов, жажда денег и, вероятно, русский «авось пронесет» перевесили чувство страха. Отбросив последние сомнения, Сыпачев сделал решительный шаг к предательству.

Глаза и уши ЦРУ и РУМО — разведывательные резидентуры в посольстве США в Москве — были тем местом, где, пока еще полковник ГРУ, Сыпачев решил подзаработать. Но прежде чем постучаться в дверь, за которой открывалась пропасть предательства, он, как и положено профессионалу, решил провести разведку на местности.

Стараясь не попасться на глаза бдительным постовым милиционерам, дежурившим у посольства, и под объективы скрытых камер видеонаблюдения, Сыпачев внимательно изучил подходы к зданию, а также порядок доступа в него сотрудников и российских граждан. Потом, проанализировав ситуацию, он убедился, что выйти на представителя резидентуры и при этом не засветиться перед «родной» контрразведкой было весьма непросто. Перепрыгнуть же через высоченный забор или мышью проскользнуть в багажник машины дипломата в его возрасте и звании было несолидно. Облизываясь как кот на сметану, Сметанин бродил у посольства, но так ничего и не придумал.

Его деятельный ум продолжал искать возможные пути выхода на сотрудников резидентуры. Вариант, связанный с установлением контакта в городе и последующим предложением своих услуги, на первый взгляд казался наиболее легко реализуемым и безопасным, но когда он стал в деталях прорабатывать эту схему, то столкнулся с рядом трудностей. Первая из них состояла в том, как сделать так, чтобы не ошибиться и выйти не на запуганных службой собственной безопасности архивариусов или шифровальщиков, шарахающихся от собственной тени, а на сотрудника резидентуры. Первая трудность порождала вторую: в каком месте города лучше всего перехватить разведчика, чтобы не гоняться за ним по всей Москве. В конце концов, Сыпачев отказался и от этого варианта. Он показался ему долгим и тоже опасным.

Оптимальное решение пришло неожиданно. Листая оперативные материалы, Сыпачев натолкнулся на список номеров телефонов посольства США в Москве. Ряд из них предположительно использовался резидентурой ЦРУ. И здесь его осенило! Вот он самый короткий и безопасный путь к достижению цели! Тот, кто ответит на звонок, как профессионал с полуслова и по легким намекам должен был догадаться, с кем говорит и о чем идет речь.

Определившись с вариантом выхода на контакт с резидентурой, Сыпачев отбросил последние сомнения и позвонил. Страхуясь от контрразведки, он вел разговор с телефона-автомата. Ему повезло. Расчет оказался точным. Судя по началу беседы, с ним говорил профессионал, который с ходу сообразил, о чем идет речь. Оба хорошо отдавали себе отчет, что разговор мог попасть под контроль контрразведки и, договорившись о встрече, быстро его свернули.

День 26 февраля 2002 года для дежурившего на посту у южных ворот посольства США в Москве старшего лейтенанта милиции Сергея Савенко мало чем отличался от предыдущих. Студеный, пронизывающий до самых костей ветер, сердито шипя и посвистывая шершавыми языками поземки, змеился по обледеневшей мостовой. От крепкого мороза перехватывало дыхание, а на глаза невольно наворачивались слезы. Кутаясь в ворот постового тулупа, Сергей внимательным взглядом встречал и провожал редких прохожих. Одни настороженно, другие с любопытством косились на ощетинившийся осиными жалами антенн особняк американского посольства и, подгоняемые ветром и строгими взглядами охраны, торопливо проходили дальше.