Чертова Мельница

В силу той самой статистической вероятности во всех странах порой вылавливали горротских агентов — но ни один из них ровным счетом ничего не прояснил касательно странностей. Хотя допрашивали их весьма пристрастно, не ограничиваясь словесами. Полное впечатление, что они попросту не понимали, чего от них хотят. Никаких таких изменений в жизни своего королевства они не усматривали. В конце концов их даже перестали вздергивать на дыбу — не по доброте душевной, просто поняли, что бесполезно…

Кое-какие перемены имперский наместник все же прилежно отметил. За пару месяцев во дворце сменилось примерно три четверти придворных, и добрая половина министров потеряла свои посты. Однако подобное сто раз происходило в других королевствах. Как ни анализировал «кадровые чистки» восьмой департамент, никакой логики в них не усматривалось. Кто-то казнен, кто-то оказался за решеткой, но большинство просто-напросто угодили в опалу классического типа — когда опальному высочайше повелевают удалиться в свое имение и носа оттуда не высовывать (а при отсутствии имения перебраться на жительство куда-нибудь в глушь). Все, работавшие на иностранные разведки, оказались на виселице либо в тюрьме — но среди казненных и заключенных хватало и тех, кто в жизни в иностранных агентах не состоял. Среди изгнанных в отставку министров имелись как важные, так и третьестепенные — и тут ни логики, ни системы. Все это выглядело опять-таки насквозь житейским делом. Вспомнили кстати, что Конгер Ужасный, войдя в свое время на престол, разогнал весь прежний двор и всех прежних министров, причем кое-кто угодил на Монфокон, а кое-кто за решетку. Один из великих герцогов Харланских лет триста назад пошел еще дальше — он, взявши бразды, вообще перебил всех придворных и министров покойного батюшки. Одним словом, не счесть случаев, когда короли перетряхивали приближенных, министров, генералов и высоких чиновников еще почище, чем Стахор. Так что к этому никак нельзя было прицепиться, поскольку происшедшее нисколько не заслуживало наименования «странностью».

Показалось, что кое-какая надежда замаячила после истории с подменой принцессы Делии бесплотным мороком. На очередной большой королевский прием воспрянувший было духом имперский наместник отправился, скрывая под пышным церемониальным нарядом несколько хитроумных компактных аппаратиков и детекторов. Увы, после тщательнейшего изучения записей оказалось: и король Стахор, и королева Эгле — самые обычные люди из плоти и крови, не мороки, не магические подменыши…

Четырежды во время визитов во дворец наместник ухитрялся пристроить в незаметных местах крохотные микрофончики — от безнадежности пришлось обратиться к этой архаике. Однако ни разу не удалось ничего услышать, ни словечка, словно микрофоны сразу после ухода наместника изымались и уничтожались — хотя наместник ручался чем угодно, что всякий раз проделывал это незаметно.

По чьему-то предложению из пыльных кладовых извлекли еще одно архаическое приспособление: довольно громоздкое по современным меркам устройство лазерной подслушки. Невидимый луч упирался в оконное стекло, которое во время ведущихся в комнате разговоров испускало тончайшие вибрации, превращаемые означенным устройством в членораздельную речь.

Наместник лично взобрался с этой штуковиной на чердак своей резиденции. И не услышал ни словечка, хотя прощупал лучом не менее двадцати находившихся в прямой видимости окон королевского дворца. Хотя в некоторых он ясно различал фигуры беседующих, даже невооруженным глазом, без бинокля. То ли устройство вдруг отказывало, оказавшись в Горроте (хотя все индикаторы вроде бы свидетельствовали, что аппарат в полной исправности), либо был поставлен некий барьер — но его не смогла бы не обнаружить кое-какая другая аппаратура, которой наместник располагал. А она не обнаружила.

С тех пор наместник дважды подавал в отставку, и дважды его с превеликими трудами уговаривали остаться. Последние года полтора… Нет, никак нельзя сказать, что земные тайные службы и восьмой департамент махнули рукой на Горрот. Просто-напросто все поневоле смирились с ситуацией, не имевшей разумного объяснения — тем более что внешне сохранялась полная обыденность, и не имелось никаких законных возможностей для каких бы то ни было санкций. С каковым обстоятельством был вынужден примириться столь великий знаток законов, как Костяная Жопа. Месяца полтора назад Гаудин заводил со Сварогом крайне дипломатичный разговор, пытаясь склонить его отправить на разведку в Горрот Караха («Что, если на них все эти поганые странности не действуют?»). Сварог решительно отказал без всякой дипломатии — не было никаких гарантий, что ушастому сподвижнику, министру и барону удастся вернуться…