Чертова ведьма

— Слышал о тебе многое. Гоняешься за темными, восстанавливаешь справедливость, — сжимает руку в кулак, отчего Тэмар резко опускается на колени, — ловко уходишь от преследования. Считаешь себя непобедимым. Все признаки героя. Только вот незадача. Ты не герой, Гонзак-младший. Ты всего-навсего сын своего чокнутого папаши, который убил кровное дитя ради сомнительной выгоды. Открою тебе секрет, — и еще сильнее сжимает кулак, отчего лицо подонка стремительно краснеет, — темные и чернокнижники — это две параллели. Темные занимаются наукой, ищут ответы в мире мертвых, а чернокнижники убивают ради попыток возвыситься над самой смертью. Ты долгие годы живешь заблуждениями, мой мальчик. — Господин Герон, — переводит взор на меня, — идите в дом и ждите меня там.

Как только я поворачиваюсь к ним спиной, до ушей доносится звук ломающихся костей и безвольное мычание. Но мешать я не буду. Сегодня, сейчас пусть свершится суд. И пусть уже все это закончится.

В дом захожу, кажется, с небьющимся сердцем. От начала ритуала прошло много времени. Кейну с Настей нахожу в центре потухшей пентаграммы. Леоф сидит рядом с ней, остальные стоят чуть поодаль.

— Ну? — подхожу к ним, опускаюсь на колени.

— Без сознания.

— Ладно, идите на улицу.

Они молча покидают нас, я же касаюсь бледного лица своей ведьмы. Что она, что Настя, обе бледные и холодные. Пугающе холодные.

— Кейна, — целую ее в лоб, — проснись. Ну же, девочка моя… Настя! — глажу малышку по голове.

— Сейчас не проснутся, — около нас возникает Бишоп. — Позвольте, комиссар, — склоняется и касается головы Кейны, затем берет Настю за руку. — Надо же, — и тонкие губы трогает подобие улыбки, — вот почему Катрис так торопилась с разводом. Я по молодости и не проверил ничего. Думал, настолько разочаровал ее своей любовью к науке. А тут и дочь уже есть, и внучка.

— Когда они придут в себя?

— Скорее всего, завтра.

— Что он с ними хотел сделать?

— Хотел переместить в мир людей и заодно стереть память. Они бы забыли о своей прошлой жизни, а очнулись с новой легендой. Убивать их Гонзак не собирался, если вы об этом.

— Где он?

— Глупый вопрос, господин Герон.

— Ну да, верно.

— Забирайте своих дам и везите домой. Надеюсь, после пробуждения они вспомнят вас.

— А могут не вспомнить? — и у меня все обрывается внутри.

— Могут. Но вы надейтесь на лучшее. А я как-нибудь позже загляну. И да, я бы очень хотел, чтобы о моем появлении здесь никто не знал. Кейне придется несладко, если общественность узнает, чья она дочь. Сможете обеспечить мне инкогнито?

— Сделаю все необходимое.

— Благодарю.

Через минут десять мы покидаем это проклятое место. Я везу Кейну с Настей домой, а мои оперы вместе с телом отправляются в комиссариат.

А на пороге нас уже ждет Отис. Сидит на верхней ступеньке с красными глазами.

— Что с ними?! — бегает вокруг и плачет, пока я несу обеих в спальню. — Они ведь живые?

— Живые, Отис, живые, — медленно опускаю на кровать Кейну, Настю укладываю рядом с ней, затем накрываю их одеялом.

— Почему тогда не двигаются?

— Спят, — сажусь на край кровати, а Отиса беру на колени. — Завтра должны проснуться.

— Почему спят? — прижимается ко мне, чего отродясь не случалось.

— Был тяжелый день. Вредный клиент украл Кейну и Настю, Отис. Уж слишком ему понравились торты, и он захотел, чтобы наша Кейна пекла только для него.

— Ты же его наказал за это? — смотрит на меня со злостью в глазах.

— Наказал.

— Вот чмо…

— Эй? — даю поганцу легкую затрещину. — Что еще за слова такие?

— Ну, в школе так все обзываются.

— Вот и пусть, а ты не смей. И Настю не учи дурному. Она ведь будет все за тобой повторять.

— Ладно, понял.

— Понял он…

— Правда, понял.

Отис так и засыпает у меня на коленях, тогда перекладываю его на кровать, а сам жду. Жду до самого утра. Если она меня не вспомнит… что ж, тогда я добьюсь ее снова. Сделаю все возможное и невозможное, но добьюсь. Это моя ведьма. Нам случилось встретиться не просто так. В ту ночь в Кривом переулке в доме номер семь мы разделили судьбу на двоих.

Вот уже и солнце взошло, и птицы защебетали. В утренних лучах волосы Кейны буквально заискрились, как и кожа, сдобренная россыпью веснушек. Какая же она красивая, моя рыжая-бесстыжая ведьма. Тогда беру ее за руку, переворачиваю ладонью вверх и прижимаюсь к ней губами. Скорей бы ты открыла глаза, любимая тортоделка. И замечаю, как хвост Отиса обвивает руку Насти. Да, мы оба ждем.

Спустя час наконец-то происходит самое важное: Кейна начинает хмуриться, она всегда так хмурится перед пробуждением, словно ей кто-то мешает, будит. Еще через минуту приоткрывает глаза. У меня же пересыхает в горле. Так и застываю в одной позе. Она смотрит на меня, я на нее. Оба не моргаем, не двигаемся. Вдруг Кейна взвизгивает и подскакивает как ошпаренная. Ну, все… Вот и финал нашей сказки…